– Однако вернемся к Екатерине Медичи, – продолжил он. – Сияматрона, что означает – достопочтенная дама, многому научилась у своих землякови родственников. К ней приближен некий флорентиец, называемый мэтром КозимоРуджиери, который считается одним из величайших знатоков всех ядов, которыетолько существуют на свете, и обладает непревзойденным умением их приготовлять.Во Франции случалось, что дама получала в подарок от королевы пару тончайших перчаток,кои составили бы предмет гордости самой привередливой щеголихи. Однако стоилоих надеть хоть раз, как бедная дама чувствовала недомогание, слабость, датакую, что ложилась в постель и тихо умирала… к вящему удовольствию королевы,которая недавно позавидовала ее успеху у мужчин, или ожерелью, или прическе –да мало ли чему завидуют дамы! Рассказывают также, что некий господин,оставшийся равнодушным к нежным взорам, которые метала в его сторону королева(а надо сказать, что она и в ранней молодости оставалась дурнушкой, недаромпокойный король Генрих всю жизнь предпочитал ей ослепительную Диану де Пуатье,вообще-то годившуюся ему по возрасту в матери), так вот, этот господин, непроявивший должного рыцарства, однажды облачился в одну из своих богатых, украшенныхпрекрасной вышивкой сорочек – и вскоре по его телу пошла странная сыпь, котораясменилась горячкой, а уж та рано или поздно свела его в могилу. Еще ходилислухи, будто прогневивший королеву граф – имя его я забыл, да оно и не имеетзначения, – умер после одного только поцелуя напомаженных губок своейлюбовницы. Дама тоже отдала Богу душу, но успела сообщить, что эта помада быланакануне подарена ей доброй королевой.

Бомелий умолк, и Иван Васильевич, слушавший его с жадныминтересом, точно сказочника, недовольно свел брови:

– А дальше что?

Иноземец медлил. Иван Васильевич вгляделся в его лицо и судивлением заметил промельк страха в зеленых глазах.

– Н-ну? – сурово понукнул царь. – Чего примолк? Договаривай,ежели начал!

– Одним из любимых средств устранить неугодных с дороги иодновременно показать свою монаршую милость, – заговорил Бомелий торопливо,словно, решившись, опасался эту решимость утратить, – было пожаловать дамероскошные серьги, вдевая которые она непременно оцарапалась бы.

– Как тем ключом папы Александра! – возбужденно подхватилИван Васильевич, и Бомелий кивнул:

– Правда вашего величества. Однако со временем Екатеринастала печься о своей репутации и не желала даже намеков на такое сходство. Онавообще была большая лицедейка, подобно всем итальянцам, а потому любила делатьхорошую мину при плохой игре и изображать свою непричастность к загадочнымсмертям. По ее наущению и при ее соучастии незаменимый и умелый мэтр КозимоРуджиери изобрел такие яды, которые оказывали свое действие далеко не сразу.Случалось, проходило довольно длительное время, иной раз до… до полугода,прежде чем человек сходил в могилу. Особенность этих последних ядов была в том,что они действовали не сами по себе, а усугубляли проявления той болезни, коейстрадал назначенный к отравлению человек. Ведь каждый из нас чем-нибудьстрадает, не правда ли, ваше величество? – воскликнул он как бы даже весело,однако в зеленых его глазах Иван Васильевич разглядел теперь не только страх,но и боль. – Кто-то мается зубами, а кто-то – грудной жабою. У кого-то пухнетживот, отнимаются ноги, ну а женских хворей… женских хворей вообще не счесть!Нам, врачам, известно, что почти каждая женщина, особенно – имеющая детей,чем-нибудь да больна. То есть этот надломленный хворями организм ничего нестоит подтолкнуть в гроб. И никто при этом не заподозрит королеву и ее верногоаптекаря, мэтра Руджиери. Вот только…

Снова наступило молчание.

Иван Васильевич не торопил Бомелия. У него вдруг высохло ворту, но спросить вина или даже воды было страшно. А что, если они окажутсяотравлены?!

Глубоко вздохнув, Бомелий облизнул свои тоже пересохшие губыи хрипло проговорил:

– Люди сведущие могли угадать, что женщина была отравленаименно этим хитрым ядом, лишь взглянув на ее труп. Как бы ни было набелено иприукрашено ее мертвое лицо, ничто не могло скрыть зеленоватые тени, которыенаползали от шеи на щеки и залегали вокруг глаз!

Иван Васильевич, который слушал лекаря, подавшись к немувсем телом, вдруг ощутил такой холод во всем теле, что невольно клацнул зубами.Лицо Анастасии проплыло перед его мысленным взором. Он не мог оторваться отсозерцания этого любимого, даже в смерти красивого лица и пришел смотреть, какобряжают мертвую ко гробу. Восковую желтизну закрыли белилами и румянами,впалые щеки – жемчужными поднизьями, но эти зеленоватые, пугающие тени снова иснова проступали на сомкнутых веках!

Он до боли стиснул подлокотники кресла. Можно былопропустить мимо ушей две многозначительные заминки в речи Бомелия, когда онговорил о действии яда через полгода и о женских хворях, но теперь не было ниобиняков, ни намеков…

И все же он еще не решался поверить, ему нужно было еще одноподтверждение, и он спросил – искательно, робко, отчаянно желая услышать, чтоошибся, понял лекаря неверно:

– Елисей, ты хочешь сказать, что царица… ты имеешь в виду…

– Ваше величество, – с бесконечной печалью ответил Бомелий,– я уверяю вас, что царица Анастасия была отравлена!

Погребально зазвенело в ушах, и сквозь этот гул с трудомдонеслись слова лекаря:

– Я сразу понял, что кончина царицы неизбежна, сразу ощутилприсутствие чужой злобной воли, но в то время я еще слишком мало знал отаинственных ядах мэтра Рене, чтобы заподозрить отравление. Однако в деньпохорон я был у гроба и видел, своими глазами видел эти зловещие зеленые тени!Ваше величество, я виновен пред вами – но вина моя в невежестве и незнаниимоем. Единственное, что я могу теперь сделать, это помочь вам отыскать убийцу!

Белая, неживая личина, в которую обратилось минуту назадлицо царя, дрогнула. Разомкнулись свинцово-серые губы, но звук, исторгнутыйими, более напоминал последний хрип умирающего, нежели человеческий голос:

– Как?..

– Ваше величество, я должен осмотреть все украшения царицы ипереговорить с ее боярынями, – твердо произнес Бомелий, и в помертвелых глазахцаря снова зажглась искорка жизни.

Он попытался встать, но качнулся. Лекарь поддержал его; царьсо страшной силой впился пальцами в его руку:

– Найди его. Найди его – и не будет мне человека ближе тебя.Понял, государев архиятер Бомелиус?

Бомелий покорно склонился в кривом – царь держал крепко! –поклоне.

– Если на то будет воля вашего величества.