Но это был не Пол. Звонил Рауль Лопес, и Глэдис такрастерялась, что даже не сразу узнала его голос.

— Ну, что поделываешь, Глэдис? Твоя сопливая командатебе еще не надоела?

— А-а… это ты, Рауль. — Глэдис вытерла со лбапроступившую испарину. Она чувствовала себя сейчас полной дурой. Почему она,черт возьми, не позвонила агенту и не предупредила, чтобы он больше ее небеспокоил? Вот опять все сначала: Рауль предложит ей новое интересное задание,она откажется, он на нее разозлится… Все по тому же образцу.

— Нет, не надоела, — ответила она твердо.

— А я, признаться, надеялся на другой ответ. Ладно, этоневажно. У меня есть для тебя одно очень интересное предложение…

— Вот как? — Глэдис задумалась. В голосе Рауляявственно прозвучало волнение, что, вообще-то, бывало с ним нечасто. —Знаешь, — проговорила она чуть менее уверенно, — я даже не знаю,стоит ли мне слушать тебя дальше. Мой муж…

— Ты все-таки выслушай, — перебил Рауль. —Это задание как раз для такой привереды, как ты. Нужно отснять бракосочетаниеособ королевской крови в Лондоне. Это совершенно безопасно, тем более что тамбудут коронованные особы со всей Европы. Тебе повезло, нужен не просто хорошийфотограф, а фотограф, который бы прилично выглядел и умел вести себя вобществе. Согласись, нельзя же послать на королевскую свадьбу какого-нибудьволосатого-бородатого в драных джинсах, будь он хоть гением художественнойсъемки! Словом, как десять минут назад сказал мне главный редактор, им нужнаженщина, которая бы «выглядела как настоящая леди и умела себя вести как леди».Кроме того, раз ты все равно будешь в Лондоне, имеется еще одна работенка.Лондонская полиция вышла на банду, которая промышляет детской проституцией. Вбизнес вовлекаются девочки в возрасте от восьми до четырнадцати лет, которыефактически находятся на положении рабынь. Это настоящий «горячий» материал. То,что ты там наснимаешь, появится в газетах всего мира. Работать будешь,разумеется, с полицией, так что в случае чего они тебя защитят. И, самоеглавное, на все про все у тебя уйдет не больше недели!

— О черт! — воскликнула Глэдис. Предложение Рауляв самом деле выглядело чрезвычайно заманчиво. Может быть, Дуг клюнет набракосочетание королевских особ. Саму же Глэдис гораздо больше интересовалрепортаж о детской проституции. Во-первых, она готова была сделать все от неезависящее, чтобы этот кошмар прекратился. Во-вторых, это действительно была«горячая» работа для настоящего профессионала.

— Зачем ты мне все это рассказал, Рауль? —вздохнула она. — Ты что, специально задался целью любым способом разрушитьмой брак?

— Ты — одна из лучших моих клиенток. Вспомни хотя бысвой гарлемский репортаж!

— Но это же было совсем другое дело! Дорога до Гарлемаи обратно занимала у меня всего полтора часа на поезде. Успевала даже вернутьсядомой вовремя и приготовить детям ужин!

— Я сам буду готовить твоим детям ужин, пока ты будешьотсутствовать! — перебил Рауль. — Или найму для них повара. Только… —тут голос его стал умоляющим, — ради всего святого, Глэдис, не говори мне«нет»! Ты просто обязана взяться за эту работу.

— Когда состоится бракосочетание? — усталоспросила Глэдис, надеясь, что у нее будет время, чтобы подготовить Дуга.

— Через три недели, — ответил Рауль как-то ужочень небрежно, и Глэдис принялась быстро подсчитывать в уме.

— Но ведь это же День благодарения[2]!

— Более или менее, — неопределенно высказалсяРауль. Ему очень хотелось, чтобы она согласилась.

— Что значит — «более или менее»? — возмутиласьГлэдис.

— Хорошо, хорошо, это действительно падает напраздничную неделю. Ну и разве это не прекрасно? Когда еще тебе представитсяшанс посидеть за индейкой с президентом?

— Это не смешно, Рауль, — с досадой перебила егоГлэдис. — Дуг тебя просто прибьет.

— Твой старый пингвин? — Рауль фыркнул. — Этоя его убью, если он снова тебе помешает. Слушай, Глэд, сделай мне одолжение:подумай как следует над моим предложением, ладно? Завтра я жду твоего звонка…

— Завтра? Ты с ума сошел! Ты даешь мне всего одну ночь,чтобы объявить мужу о том, что в День благодарения я собираюсь бросить его идетей одних?!

— Я даю тебе целую ночь и полдня, — хладнокровноуточнил Рауль. — Кроме того, я выполняю благородную миссию: спасаю тебя отскуки и от мужа, который не способен по достоинству оценить твой талант.Использовать тебя просто как шофера и повара — это преступление. Ты обязана этоизменить. Сделай это для меня, Глэдис. И для себя. В конце концов, себе тыдолжна больше, чем мне.

— Я попробую что-нибудь предпринять, — мрачноответила она. — Каков бы ни был результат, я позвоню тебе завтра илипослезавтра. Если, конечно, буду еще жива…

— Вот и умница, — ответил Рауль в своей обычнойманере и добавил уже вполне серьезным тоном:

— Спасибо, Глэдис, До завтра.

— Не забудь прислать телеграмму с соболезнованиями,если завтра мое безжизненное тело найдут где-нибудь в парке, — пошутилаГлэдис. — Хоть ты и обозвал Дуга «старым пингвином», когда дело касаетсяего интересов, он превращается во льва.

— Твоему Дугу давно пора понять, на ком он женился. Онне может держать тебя под замком вечно.

— Не может, но пытается. И очень удачно. В общем, дозавтра, Рауль.

— До завтра.

Она аккуратно положила трубку на рычаг и долго стояла возлекухонного стола, стараясь унять дрожь возбуждения. При одной мысли о том, чтоскажет Дуг, ей сразу становилось не по себе, но она ничего не могла с собойподелать. Рауль, как настоящий бес-искуситель, прекрасно знал, что ей следуетпредложить.

Еще несколько минут Глэдис раздумывала, потом, принявкакое-то решение, бросила быстрый взгляд на часы и, убедившись, что до ужинавремени больше чем достаточно, помчалась на рынок.

Когда вечером Дуглас вернулся домой, его ждал сюрприз.Глэдис купила вина, русской икры, вырезки и других продуктов и приготовиланастоящий шатобриан с его любимым горчично-перечным соусом, запекла в духовкекартошку под майонезом, отварила французскую фасоль и фаршированные грибамиперцы, тонко нарезала копченую лососину и разложила ее на блюде, украсивлимоном и пучками зелени. Все это выглядело так аппетитно и было так вкусно,что, садясь за стол с женой и с детьми, Дуг решил, что умер и попал на небо.

— Ты что, мам, машину разбила? — небрежно спросилДжейсон, намазывая икру на ломтик хрустящего хлеба с маслом.