Она хотела что-то сказать, но в кухню уже спустилисьостальные дети и Дуг, на ходу завязывавший галстук.

— Что случилось? — спросил он, сразу почувствовав,что что-то неладно. У Глэдис был совсем убитый вид.

— Жену моего друга Пола разорвало на кускибомбой, — объявил Сэм драматическим тоном. — И она упала в моревместе с самолетом.

— Очень грустно, — сказал Дуг, наливая себе кофе.Он ничего не понял. — Это что же у тебя за женатый друг?

— Пол Уорд, — объяснила Глэдис. Язык плохо ееслушался, и, чтобы произнести эти несколько слов, Глэдис пришлось сделать надсобой изрядное усилие. — Я тебе говорила… Этим летом он отдыхал в Харвиче,и мы с Сэмом катались на его яхте. Он был женат на Селине Смит.

— Как это ее угораздило сесть в заминированныйсамолет? — пробормотал Дуг, пробежав глазами заголовки. — Джесс,помоги матери убрать овсянку с пола…

С этими словами он отложил «Тайме» и взял в руки свойлюбимый «Уолл-стрит джорнэл». Насколько глубоко расстроена и растерянна егособственная жена, Дуг так и не заметил. Уже через пятнадцать минут он встализ-за стола и, боясь опоздать на свой поезд, поднялся наверх за кейсом ипиджаком. Вскоре он ушел, а потом и дети, все еще обсуждая катастрофу,отправились в школу (к счастью, ее очередь по автопулу прошла вчера), и Глэдисосталась одна.

Она долго сидела, рассматривая фото в газете и вспоминаяПола. Ни о чем другом Глэдис просто не могла думать, и все же звонить ему былобы странно. Кто она такая, в конце концов?

И тут Глэдис вспомнила о фотографии Селины и Пола, которуютак и не отправила. Ведь она может сделать это сейчас, приложив юней записку ссоболезнованиями!

Подумав об этом, Глэдис решительно встала из-за стола ипошла в лабораторию. Фотография лежала среди отпечатков, сделанных ею вХарвиче. Поднеся ее к свету лампы, Глэдис долго рассматривала снимок, стараясьразгадать выражение глаз Пола и Седины. Впрочем, уже одно то, как Селинанаклонила голову, слегка касаясь затылком рук Пола, опиравшегося на спинкукресла, в котором она сидела, могло многое рассказать об их чувствах. Сединаулыбалась, и Глэдис было трудно представить себе, что ее больше нет. А Полу ещетруднее…

Тут она подумала, что Пол, наверное, еще не вернулся изЕвропы. Когда ему сообщили о трагедии? Глэдис смутно помнила, что он собиралсяучаствовать в какой-то регате. Ни малейшего сомнения в том, что, получив такоеизвестие, Пол все бросит и вылетит в Нью-Йорк. Или скорее в Лондон — ведьсамолет упал в море недалеко от берегов Альбиона.

В конце концов, так и не решившись звонить, Глэдис досталабумагу и написала Полу письмо, в котором, как смогла, постаралась выразила емусвое сочувствие. Письмо вышло коротким, но искренним. Положив его в конвертвместе с фотографией, Глэдис отвезла его на почту.

До самого вечера она все никак не могла прийти в себя. Онадвигалась словно во сне. Дуг, вернувшись домой, все-таки заметил, что с нейчто-то неладно.

— Что с тобой сегодня? — спросил он. — Ты,похоже, даже не причесывалась!

— Это все из-за Селины, — честно ответилаона. — Я ужасно расстроилась.

— Вот не знал, что ты была с ней так дружна, —заметил Дуг. — Ведь вы встречались, наверное, раза два, не больше?..

— Я снимала ее для обложки ее нового романа. Последнегоромана, — тихо сказала Глэдис. — Там, в «Тайме», — один из моихснимков.

Дуглас нахмурился.

— Ты мне этого не говорила, — сказал он сосуждением.

— Должно быть, я просто забыла, — отозваласьГлэдис рассеянно. — Ее муж… он очень любил Селину. Сейчас ему ужаснотяжело.

— Что ж, от таких вещей никто не застрахован, —промолвил Дуг и заговорил о чем-то с Джейсоном. У Глэдис упало сердце. В егословах не было ни капли сочувствия. Конечно, он не знал Селину, но состояниеГлэдис он мог бы понять. Увы, ее мысли, ее огорчения и переживания ничего незначили для Дуга.

Поздно вечером, когда дети пошли спать, Глэдис включилателевизор. В ночных новостях был большой репортаж о гибели самолета, а такжеблок, посвященный Селине Смит. Диктор, вкратце пересказав ее биографию, сказалв заключение, что поминальная служба, вероятно, состоится в пятницу, в нью-йоркскомсоборе Святого Игнатия.

Должна ли она пойти туда — вот в чем вопрос. Глэдис думалаоб этом, тупо глядя на экран телевизора, где новости спорта сменились прогнозомпогоды.

— Ты собираешься ложиться? — спросил Дуг, заглянувв гостиную.

Глэдис поспешно встала. Час был очень поздний.

— Сейчас, — ответила Глэдис и, поднявшись вспальню, заперлась в ванной комнате. Там она включила воду и снова задумалась,прислонившись к стене. О Поле Уорде, о его жене и об их семейной жизни, котораяв одно краткое мгновение разбилась на тысячи кусков и рассеялась надАтлантикой.

Потом она неожиданно поймала себя на мысли, что больше нехочет спать с Дутом. Просто не хочет ложиться с ним в одну постель. И что?Потребовать себе отдельную спальню? Не лучше ли и впрямь уйти из дома и снятькомнату где-нибудь в мотеле? Ах, господи, что же это за жизнь?

В конце концов она все-таки встала под душ. Она вымылаголову и долго сушила волосы феном, надеясь, что, когда она закончит, Дуг ужебудет спать. Но он не спал. Он лежал в постели и читал какой-то журнал.Услышав, что Глэдис вошла, Дуг положил его на ночной столик и повернулся к ней.

— И долго это будет продолжаться? — спросил оннеприятным голосом.

— Что именно? — спросила Глэдис, с трудомоторвавшись от мыслей о Поле.

— Ты знаешь, о чем я говорю. Ты так долго торчала вдуше, что можно было подумать, будто растворилась там. Что это значит, Глэдис?

"Ничего, — хотела она ответить, но вдруг подумала:

— Какого черта?! Он сам загнал меня в угол, так пустьтеперь получит то, что ему причитается".

— Ты хочешь знать? — спросила она. — Изволь.Все лето ты демонстративно пренебрегал мною. Эти три месяца стали для менянастоящим кошмаром, а все потому, что ты хотел примерно меня наказать. Толькопосле того, как я сказала, что забуду о работе, ты решил снизойти до меня. Ты,очевидно, думаешь, что теперь все в порядке. Так вот, я буду исполнять своиобязанности по дому, но спать с тобой я больше не хочу. И ты не сможешь менязаставить, хотя и владеешь мною, как вещью.

Ничего подобного она еще никогда ему не говорила, и в первуюминуту Дуг так растерялся, что даже отпрянул, как от пощечины.

— Значит, вот как? — пробормотал он, машинальнопотирая щеку. — Я… «владею тобой, как вещью»?

— Разве я не права? — парировала Глэдис. — Тыдобился от меня чего хотел, но тебе и в голову не пришло поблагодарить меня зато, что я сделала, от чего отказалась. Ты даже не сказал мне, что просишьуступить ради нашей любви. Ты просто приказал мне, а когда я не подчинилась, тыпустил в ход кнут.