Бабкин возвращался из аэропорта в город, когда у негозапиликал сотовый.

– Серега, ты в Питере? – поинтересовался Илюшин.

– Только что прилетел, – отозвался Бабкин. –А ты где?

– Часа через три буду. Ты что-нибудь накопал?

– Не то слово! Макар, ты просто не поверишь!

– Поверю, поверю. Я сейчас всему поверить смогу. Дажетому, чего на свете не бывает. Ладно, когда подъеду, еще раз позвоню. Ты кудасейчас?

– В квартиру Ветровой хочу наведаться. Слушай, Макар,остальное не по телефону. Одно только – ты в курсе, что сын жены Гольцапохищен?

– Да ты что?! – ахнул Макар. – Когда?

– Сегодня четвертый день пошел. Вот я и хотел с тобойобсудить…

– Мне с тобой тоже есть что обсудить, – перебилБабкина Макар. – Все, Серега, увидимся вечером.

Квартиру Илоны Ветровой Бабкин, недолго сомневаясь, открылотмычкой – замок в ней был паршивенький. Илона снимала однокомнатную хрущевку,но на хозяина Сергей не боялся наткнуться – тот был в отъезде. Бросив взгляд накавардак – разбросанные по комнате бумаги, – оставшийся послеоперативников, Бабкин прошел на кухню и начал открывать ящики. По логике вещей,если его предположения верны, то, что он искал, Илона должна была хранитьименно здесь.

«Хоть что-то должно подтвердиться или нет?» – раздраженнопоинтересовался у самого себя Сергей, задвигая третий ящик. Кроме ножей ивилок, в нем нужного не обнаружилось, равно как и в предыдущих двух. Зато впоследнем он под рулончиком пакетов для мусора нашел искомое – большуюхозяйственную тетрадь с записями и рецептами. Илона не была аккуратной иметодичной девушкой: маски для волос соседствовали с рекомендациями по варкесупа, советы по выбору нижнего белья – с рецептами салатов. Но в самой серединететради были скрепками приколоты к листам чеки. Чеков оказалось много, исложены они были по кучкам. Рядом с каждой кучкой проставлены цифры: 35 000, 40000, 38 000.

– Замечательно! – вслух сказал Бабкин. – Ятолько что нашел убийцу Илоны Ветровой, если я все правильно понимаю. Осталосьтолько выяснить, как все это связано с похищением мальчика.

Он бережно положил тетрадь в сумку и вышел из квартиры.

Официант бросил пренебрежительный взгляд на двух мужиков,занявших дальний столик. Точнее, мужик-то из них двоих был один – здоровый, каклось, с насупленной физиономией. Какого-то актера он напоминал, только официантникак не мог вспомнить какого. А вот парнишка рядом с ним, очевидно, ещестудентик. Только какой-то замученный, и морда заросла русой бородкой,совершенно студентику неподходящей. «Выпендривается, поди, передподружкой», – решил официант, неся к столику меню.

– Жрать хочу, – коротко сообщил студентик. –Мне суп, много мяса, пожалуйста, и каких-нибудь овощей к нему. На вашеусмотрение.

– Шашлык устроит?

– Вполне.

Здоровяк заказал только суп. Официант быстро принес заказ ипошел обслуживать других посетителей, время от времени поглядывая на необычныхклиентов. Сначала говорил студентик, а мужик внимательно слушал. Пареньрассказывал долго и, судя по лицу здоровяка, что-то на редкость занимательное.Замолчав, он начал тыкать вилкой в кусочки вареной морковки на тарелке. Теперьстал рассказывать второй, и у студента на лице появилось такое заинтересованноевыражение, что официант подошел поближе, навострив уши. Но оба при егоприближении замолкли. «Шифруются, – пренебрежительно фыркнул про себяофициант. – Подумаешь, тайны у них! Поди, о бабах своих друг другузаливают». Он отвлекся на другие заказы, а когда повернулся к столику техдвоих, то поднял брови от удивления: клиенты молча смотрели друг на друга, илица у них были такие, что он чуть не кинулся к ним с предложением, не надо лиим чем помочь. Но вместо этого лишь вежливо спросил, подойдя к ним, не хотят лигоспода заказать еще что-нибудь.

– Макар, – ошеломленно произнес здоровяк, даже незаметив официанта, – ты понимаешь, что такое невозможно?

Студентик, которого назвали Макаром, молчал, застыв наместе. Официант тоже замер, занеся ручку над блокнотом.

– Слушай, Серега, – растерянно сказалпарень, – но ведь с мальчиком-то так ничего и не прояснилось!

– А ты не думаешь, что… – начал мужик и замолчал.

– Думаю, – кивнул Макар. – Потому что большепросто некому. И что нам теперь делать?

– Слушай, какого черта! – возмутился мужик. –Почему мы с тобой должны это решать? Нужно довести информацию до ее сведения, аостальное – не наше дело. Вам чего? – наконец заметил он стоящегостолбиком официанта. – Счет нам принесите, пожалуйста.

Прежде чем тот успел принести счет, оба приятеля оставили настоле деньги и уехали. Пересчитав их, официант с немалым удивлением обнаружил,что заплатили они почти точно по чеку, переплатив только двадцать рублей.«Могли бы чаевых и побольше оставить», – скривился официант, пряча их вкарман.

Евгения Генриховна вернулась домой из офиса рано. Особнякстоял тихий-тихий. Не кричал на нее из-за каждого угла мальчишка… ОльгаСтепановна не гремела кастрюлями на кухне… Гостиная была пуста, и ЕвгенияГенриховна словно сквозь какой-то морок, мешавший ей думать, вспомнила, чтодавно не видела своего брата. То есть видела, конечно, и совсем недавно, ноникак не могла вспомнить, когда же именно. «Мне нужно показаться хорошемуврачу. Такому, о котором будет Знак», – подумала она, – уже начинаядогадываться, что Знаков больше не будет.

– Евгения Генриховна, – окликнули ее с лестницы.

Госпожа Гольц обернулась и с изумлением заметила у дверейгостиной свою невестку, а рядом двух частных детективов.

– Здравствуйте. Вы приехали, господин Илюшин? –спросила она, пытаясь собраться с мыслями.

– Как видите, – серьезно ответил Макар. –Евгения Генриховна, у нас срочный разговор к вам.

– Вы что, нашли… – Она не договорила и замерла,впившись в него глазами.

– Нам нужно с вами поговорить, – повторилМакар. – Где мы можем это сделать?

– Пойдемте… – Хозяйка дома неопределенно махнуларукой в сторону второго этажа и первой пошла вверх по лестнице. –Простите, а вы, Наташа, – обернулась она на полпути, – вы разве тожехотели со мной поговорить? Давайте после…

– Нет, Евгения Генриховна, – возразил тот жеМакар, – для нас очень важно, чтобы Наталья Ивановна присутствовала принашем разговоре. Собственно говоря, она и будет…

Детектив замолчал, и остаток пути до кабинета госпожи Гольцвсе четверо проделали молча. Краем сознания отметив, что Мальчик Жора тожекуда-то пропал, Евгения Генриховна тяжело опустилась в кресло, усталопроизнеся:

– Слушаю вас.