— В Сибирь меня отправляете? — не без ирониипоинтересовался Юрий, вводя в компьютер вопрос. — Что случилось сМэйфейрскими ведьмами?

Из Амстердама его уведомили, что о Мэйфейрских ведьмахпозаботится, не выезжая из Европы, Эрик. Юрию же еще раз порекомендовалиотдохнуть, предупредив, что все сведения по этому делу являются строгоконфиденциальным и что их не следует ни с кем обсуждать, даже с Эроном. Этобыло стандартное указание, выдаваемое старшинами в тех случаях, когдаприходилось заниматься такого рода расследованиями.

« Ты знаешь суть нашей деятельности, — читал он впослании. — Мы не вмешиваемся в ход вещей. Мы проявляем крайнююосторожность. Мы всего лишь наблюдатели. Тем не менее у нас есть собственныепринципы. В данном случае мы видим опасность непредсказуемого характера. Тыдолжен передать дело в руки более опытных людей. Таких, как Эрик. Эронуизвестно, что старшины закрыли доступ к информации. О нем ты больше неуслышишь».

Особенно обеспокоило Юрия последнее предложение — фраза,заставившая его позабыть все прочие.

«О нем ты больше не услышишь».

Посреди ночи, когда Обитель, погруженная в зимний холод,пребывала во власти сна, Юрий набрал на компьютере очередное сообщениестаршинам: «Я понял, что не могу со спокойной душой оставить это расследование.Меня тревожит Эрон Лайтнер. Уже несколько недель от него нет никаких вестей. Яхочу с ним связаться. Прошу вашего совета».

В четыре часа утра Юрия разбудил факс. Пришел ответ изАмстердама:

«Юрий, оставь это дело. Эрон в надежных руках. Лучшихспециалистов, чем Эрик Столов и Клемент Норган, у нас нет. Они сейчас целикомзаняты этим делом. Расследование продвигается чрезвычайно быстро, и вскоре тыузнаешь всю историю целиком. Но до этого времени все должно оставаться всекрете. О том, чтобы разрешить тебе связаться с Эроном, не может быть и речи».

«О том, чтобы разрешить связаться с Эроном, не может быть иречи…»

Прочитав сообщение, Юрий уже не мог заснуть. Он спустился вкухню, которая представляла собой несколько больших, похожих на пещеры, комнат,где пахло свежеиспеченным хлебом. В ней работали только ночные повара, которыепекли в больших печах хлеб. Когда Юрий налил себе кофе со сливками и сел надеревянную скамейку у камина, они не обратили на него никакого внимания.

Юрий понял, что подчиниться директиве старшин выше его сил!Понял, что он любит Эрона и настолько прикипел к нему душой, что не мыслит безнего своей жизни.

Он поднялся наверх и связался с Эроном по международнойсвязи.

— Старшины запретили мне поддерживать с тобойсвязь, — сказал Юрий.

Эта новость для Эрона была все равно что гром среди ясногонеба.

— Я еду, — произнес Юрий.

— Но это будет означать изгнание, — сказал Эрон.

— Посмотрим. Вылетаю к тебе ближайшим рейсом.

Юрий собрался на самолет, упаковал сумки и, спустившисьвниз, поджидал машину. Вслед за ним на улицу вышел и Антон Маркус. Судя по еговзъерошенным волосам, наспех накинутому домашнему халату и тапочкам, можно былодогадаться, что он только что проснулся.

— Юрий, тебе нельзя уезжать, — сказал он. — Скаждым днем расследование становится все более опасным. Жаль, что Эрон этого непонимает.

Маркус пригласил Юрия в свой кабинет на беседу.

— У нашего мира существуют хранители времени, —спокойным тоном начал Антон. — Мы, если хочешь, являемся чем-то вродеВатикана. Одно-два столетия — для нас не срок. Мы ведем наблюдение заМэйфейрскими ведьмами уже на протяжении многих веков.

— Знаю.

— Случилось то, что мы предвидели и чего боялись, но несмогли предотвратить. Для нас и для многих других это представляет невероятнуюопасность. Тебе нужно остаться здесь, ждать приказаний и делать то, что тебеговорят.

— Нет, простите меня. Я еду к Эрону, — с этимисловами Юрий поднялся и, не раздумывая и не оглядываясь, вышел из комнаты. Емубыло все равно, как отнесся к его решению Антон.

Окинув долгим прощальным взглядом Обитель, Юрий сел в машинуи уехал. По пути в «Хитроу» [24], словно назойливая муха, вголове его свербела одна и та же тема. Он видел Эндрю, умирающего в римскомотеле. Видел сидящего перед ним за столом Эрона и вновь слышал его слова: «Ятвой друг». Видел, как умирала в сербской деревушке его мать.

Нет, никакого внутреннего противоречия Юрий не испытывал.

Он ехал к Эрону. И знал, что делает то, что должен делать.

Когда самолет приземлился в Новом Орлеане, Ларкин, очевидно,спал, поэтому был слегка ошарашен, увидев в смотровое окно аэропорт. Шлавысадка пассажиров. Подняв глаза, он обнаружил, что рядом с ним с сияющейулыбкой стоит стюардесса и грациозно держит на руке его плащ. Это обстоятельствоего слегка смутило. На какой-то миг у него возникло такое ощущение, какоебывает, когда тебя неожиданно застигают врасплох, но он быстро оправился ичерез мгновение уже был на ногах.

Голова нещадно болела, к тому же он изрядно проголодался.Едва отойдя от сна, он вновь ощутил щемящее душу чувство. Открывшаяся емутайна, связанная с отпрыском Роуан Мэйфейр, навалилась тяжелым бременем. Ниодин цивилизованный человек не способен постичь подобные вещи своимрациональным умом. Любопытно, который час? В Новом Орлеане было восемь утра.Значит, у них на побережье только шесть.

Он сразу заметил встречавшего его седовласого человека и,прежде чем тот пожал его руку и назвал свое имя, догадался, что это был ЭронЛайтнер.

— Доктор Ларкин, — начал Лайтнер, — в семье Мэйфейровслучилось чрезвычайное происшествие. Поэтому ни Райен, ни Пирс Мэйфейр, ксожалению, не смогли вас встретить. Позвольте мне отвезти вас в отель. Райенсвяжется с вами при первой возможности. — Ларкин сразу отметил тот самыйбританский лоск, который вызвал его восхищение во время телефонного разговора.

— Рад вас видеть, мистер Лайтнер, но должен заметить,что мне довелось столкнуться с одним из ваших коллег в Сан-Франциско. И, надосказать, эта встреча не доставила мне удовольствия.

Лайтнер был искренне удивлен. На мгновение лицо егопомрачнело, казалось, он ушел в себя, в какие-то свои мысли. Они вместе прошлив вестибюль.

— Любопытно, кто бы это мог быть, — риторическипроизнес он с нескрываемым беспокойством. Вид у него был усталый, как будто он неспал всю ночь.