class="p1">– Черт возьми, Юджин. – Рич скинул винтовку с плеча.

Юджин выстрелил, отдача отбросила его назад. Он потер плечо – скоро там проступит синяк. Запахло серой.

– Черт, – сплюнул Юджин. – Какого черта она забеременела так рано?

Рана пузырилась кровью, чуть поодаль виднелся круг примятой травы – должно быть, сначала лань лежала там. Юджин, сделав шаг вперед, ткнул стволом винтовки в остекленевший глаз. Рич моргнул:

– Где твой жетон?

– Расслабься. Он у меня прямо здесь. – Юджин похлопал себя по куртке – хотя никаких карманов у него в том месте не было, снял с плеча рюкзак и протянул Ричу веревку. Десять лет в лесу, а Юджин все еще не мог завязать ни одного приличного узла, не мог отличить кинжальный узел от фламандского – сразу видно, воспитан чертовой кучей женщин. Рич просунул руки ей под шею, приподнял ее, теплую и тяжелую.

К ее языку прилипли подгнившие хвоинки. Рич ощутил странное желание смахнуть их. Юджин перебросил через ветку веревку.

– На счет три.

Лань поднялась в воздух, подвешенная в петле. Обычно они потрошили оленя, тащили его домой, давали ему повисеть пару дней, чтобы мясо стало слаще, но детям на такое смотреть не стоило. Плюс они были бы по уши в дерьме, прознай Норм, что они пристрелили беременную самку, словно парочка подонков.

Юджин достал нож. Он собирался вспороть живот лани и вытащить из нее детеныша, еще живого, извивающегося и розового. Рич подпер дерево плечом – словно это он помогал ему держаться вертикально, а не наоборот.

«Вокруг крупа, затем подрежь на спине».

Затем Юджин с влажным хрустом вонзил ей нож в горло, подрезал кожу у основания черепа. Он отступил назад, рукава его были измазаны в крови.

– Помоги-ка мне, – произнес он.

Рич принялся сдирать шкуру вниз, нож Юджина скользил, делая новые надрезы. Ухом Рич прижался к жесткой шерсти лани, по его коже поползли воображаемые клещи. Наконец, тяжелая шкура упала на траву.

Он отвернулся, но от звука падающих на землю внутренностей у Рича скрутило желудок. От кучи кишок поднимался пар, воняло кровью и дерьмом, мочой и желчью.

– Посмотри только, – Юджин поворошил внутренности ботинком и отступил назад, чтобы показать Ричу – никакого плода внутри нет, просто какая-то опухоль. Юджин ее обрезал.

Рич дышал ртом.

– Что это за хрень? – Юджин потрогал шишку размером с бейсбольный мяч. Обошел опухоль стороной, сделал надрез вдоль позвоночника, вынимая вырезку – самый лучший отруб оленины.

Закончив, Юджин опустился на колени и принялся копать руками землю, словно пес, преследующий крота, пока не выкопал неглубокую яму. Они скинули внутрь останки лани, присыпали ее землей. Ее мясо, все еще теплое, оттягивало спину Рича.

У подножия хребта Юджин перебросил оленью шкуру на другую сторону и перепрыгнул забор, оказавшись на другой стороне, а Рич отправился искать место пониже, чтобы просто через него перешагнуть.

– В чем смысл быть ростом в семь футов, если ты даже через хренов забор перепрыгнуть не можешь?

Юджин снял куртку, и Рич увидел, что карман его рубашки пуст.

– Где твой жетон?

– Тут он.

– Дай мне посмотреть.

– Остынь. Я его дома оставил.

Рич покачал головой. Как это похоже на Юджина – сэкономить на лицензии, рискуя получить штраф.

– Слушай, это была случайность, ясно? – сказал Юджин.

– Уверен, Норм будет рад это услышать.

– Да к черту Норма. Тут только мы и сто фунтов отличного мяса.

Вернувшись к трейлеру, они разложили мясо на брезенте.

– Что-то вы долго, – произнесла Энид, выходя с рулоном вощеной бумаги.

– Юджин – самый глухой браконьер на свете, – сказал Рич. – Он бы даже корову с колокольчиком на шее не выследил.

Юджин бросил в него бумажный комок.

– Ты кого браконьером назвал, придурок? У меня жетон есть.

– Конечно, как скажешь. – Рич отряхнул руки от грязи.

– На, возьми немного. – Юджин протянул ему вырезку.

– Оставь себе. Может, Кел купит по пятьдесят центов за фунт.

Туристы доплачивали по доллару за бургер с олениной в «Единственной», слишком тупые, чтобы догадаться, что дичь обходится куда дешевле магазинной говядины.

Вдалеке заурчал двигатель. Норм мог услышать браконьерский выстрел за двадцать миль. Рич направился к своему пикапу, и Агнес перепрыгнула ручей вслед за ним.

– А где Карпик? – спросила она, балансируя на одной ноге. Голени у нее были все в следах кошачьих царапок.

– Дома. Отойди-ка, малышка. – Она отступила назад, и Рич сел за руль, опустил стекло. – Разреши откланяться, – сказал он, и Агнес улыбнулась, не сводя с Рича здорового глаза. Он беспокоился о том, как справится с воспитанием дочери, но возможно, это было совсем не так тяжело, как ему казалось.

Черный пикап въехал на грязный двор и остановился рядом: это был не Норм, а мальчишка Сандерсона, Оуэн. Волосы у него были смазаны чем-то жирным и зализаны назад.

Марла сбежала к нему по ступенькам, а Юджин вышел из-за угла с важным видом, сжимая нож в руке так, словно он собирался кого-то пырнуть, а не разделывать мясо. Вытерев кровь с ладони, он пожал руку мальчишке Сандерсона, сжав так крепко, будто намеревался сломать ему пальцы.

– Ты ее привезешь домой до темноты, или я из тебя дерьмо выбью, ясно?

– Сколько лет этому парню? – спросил Рич, когда они уехали. Юджин пожал плечами.

– Он достаточно взрослый, чтобы понимать – если что будет не так, я ему член отрежу.

– Может, хоть ты ему напомнишь, что его дочери всего пятнадцать? – крикнула Энид с крыльца.

– Она умная девочка, – отмахнулся Юджин. Энид скрестила на груди руки:

– Да? И что же в этом умного?

Карпик

Сидя на крыльце дяди Ларка, Карпик наблюдал, как семья туристов въезжает на «Универсале» в туннель, проделанный в дереве. Отец воспользовался уборной, затем поднялся по ступенькам к магазинчику, чтобы их сын выбрал себе фигурку снежного человека. Мама сидела в машине с поднятыми стеклами. Киллер и Банджо подняли заднюю лапу на колесо.

– Карпик пришел научиться вырезать снежных людей, – объяснил Ларк мальчику, который пристально рассматривал Карпика. Это был городской парнишка с зализанными на прямой пробор волосами – словно в церковь идти собрался. Карпик почувствовал прилив гордости и усерднее принялся резать корягу ножом дяди Ларка.

– Здесь поблизости есть ресторан? – спросил мужчина.

– Можно съесть бургер в «Единственной». – Дядя Ларк бросил деньги на перевернутый ящик, словно это был какой-то ненужный хлам. – У моста. Там поворот.

– А мы можем поплавать в океане? – спросил мальчик у отца.

– Это не океан, в котором плавают, – пояснил дядя Ларк. – Это океан, в котором тонут. Волны такие, что могут взрослого мужчину опрокинуть и закинуть за