— Мы продолжим путь с той же скоростью. Всегда следуетожидать каких-то потерь. Прежде чем это закончится, погибнут и другие. Жертвойможет оказаться даже один из вас.

На лицах Ригана и Лохивана отразилось беспокойство.Предводителю клана не приходило в голову, что жертвой может оказаться и он сам.В конце концов, он был олицетворением клана.

— Пусть завтра объявят, что Айвор и другие умерли почетнойсмертью. В особенности Айвор. Вы оба можете идти.

Его сыновья поклонились и быстро вышли, чтобы сначаларассказать братьям о том, что они обсуждали с отцом, а потом уже выполнятьдругие команды Баракаса. Глава клана тем временем не стал снимать с себядоспехи, а продолжал обдумывать происшествие, при котором погибло нескольковоинов и едва уцелела Шарисса Зери. В некотором смысле он почти позавидовалАйвору. Его беспокоило лишь то, что ему самому не хватало воли, чтобывоспользоваться заклинанием, которое подействовало на Айвора.

Если бы дело было в нем самом, решил Баракас, он использовалбы это превращение в соответствии со своими желаниями. У него была воля,которой недоставало Айвору. Он, повелитель Тезерени, стал бы живым символомклана.

Баракас начал чесаться, но, осознав это, заставил себяостановиться. За последние несколько дней сыпь и сухость кожи начали проходить.Скоро он будет от них избавлен. Чем больше против них боролись, тем слабее онистановились. Это был — как часто он говаривал самому себе — просто вопрос воли.

Они говорили и говорили, однако до чародея не доходило то,что они пытались сказать. С какого-то момента ему стало трудно различатьбольшинство лиц — как будто чем старательнее он пытался узнать их, тем болеерасплывчатыми они становились.

Геррод мог лишь смотреть на них — испытывая какую-тонеобъяснимую завороженность, которая не позволяла ему отвернуться от них иискать выход из этого сумасшедшего дома. Каждое движение, которое предпринималдля этого чародей, лишь приводило к появлению перед ним новых и настолько жетревожащих его лиц.

— Кровь Дракона! — прошептал он не то в первый, не то всотый раз — Геррод потерял счет. Он едва был уверен в собственном существовании— не говоря уже о том, что происходило вокруг него. Дрейк мог бы не спешаподкрасться к нему и схватить, пока Геррод стоял там как дурак. Однако уйтиотсюда было невозможно.

Со страхом — и одновременно с каким-то детским благоговением— Геррод робко протянул руку и коснулся лица, наиболее походившего на него.

Что-то такое, что он мог лишь ощущать — но не видеть, —появилось в пещере. Что-то потащило его за плащ, но, погруженный в грезы,чародей едва это заметил. Он услышал слабый звук, который мог быть призывом кнему или просто шумом ветра — ничего не значащий звук, о котором Геррод быстрозабыл.

Капюшон своего плаща он натянул до глаз.

Геррод пытался снова вернуться к разглядыванию лиц, хотяотчасти и понимал опасность этого занятия. Он, однако, не мог снять затеняющийглаза капюшон, потому что могучие руки схватили его, как в клещи, не давая дажеподнять для защиты руку.

Соблазнительный голос, доносящийся из кристаллов, былзаглушен возбужденными кликами, отдававшимися в ушах. Его оттащили назад — однаили несколько могучих фигур.

Шепот прекратился. Непреодолимое желание смотреть на своиискаженные отражения исчезло почти полностью.

Тот, кто держал Геррода, выпустил его. Чародей пыталсяотдышаться; этой возможности ему долго не хватало, хотя осознал он это толькосейчас. Геррод обернулся и увидел того, кто вытащил его на свободу.

Это, несомненно, был глава квелей. Существо, похожее наброненосца, рассматривало враада — похоже, с сочувствием.

— Со мной… вот-вот вес будет в порядке, — сказал ему Геррод,отвечая на то, что ему представилось вопросом. Он надеялся, что кристаллправильно передавал его слова и мысли.

Квель издал неразборчивый звук и указал на стоявшего передним Геррода, после чего потряс своей когтистой лапой. Чародей оглядел себя инедоуменно нахмурился — пока не сообразил, что больше не понимает издаваемыеквелем звуки. Что случилось с кристаллом, Геррод не знал; он не мог вспомнить,уронил ли его в пещере или оставил где бы то ни было.

Геррод произнес заклинание, использовав в нем имя своегоотца. Теперешнее положение требовало разъяснения, а он лишился единственногосредства общения. Он хотел узнать, какой цели служила та пещера и кто еепостроил. Чародей едва мог припомнить события, произошедшие как раз перед тем,как он с неохотой вошел в безумную пещеру. Создали ли ее квели — или же ониобнаружили ее? По их поведению он заключил, что верно, скорее, второе, но в егомыслях была такая путаница, что доверять им не следовало. Несмотря наиспытание, перенесенное им, Геррод хотел вернуться туда. Но не наобум, как этополучилось в первый раз, а обдуманно, с полным уважением к мощи, таившейсявнутри, и готовностью к встрече с ней.

Он собирался показать руками, что хочет возвратиться впещеру с кристаллами, когда все закружилось вокруг него. Геррод видел, чтовот-вот ударится лицом об пол; этого, подставив лапы, позволил избежатьпокрытый чешуей спутник, который, похоже, ожидал именно такого результата.Чародей не успел подумать, отчего бы это, поскольку тут же потерял сознание.

Когда он пришел в себя, вокруг толпились квели, не обращаяна него внимания — пока не увидели, что он очнулся. Затем, подобно актерам,надевшим маски, подземные жители бурно возрадовались его выздоровлению.

Они отвели его в другую пещеру, в которой человек едва могбы надеяться выжить. Его положили на какую-то циновку, от которой чересчурсильно пахло его хозяевами и холодной землей. Чародей медленно поднялся наноги. Он отверг помощь квелей, покачав головой. Огромные создания отступилиназад, чтобы ему было просторнее. Было невозможно сказать, проявляют ли оникакие-либо чувства, но Герроду показалось, что их слегка удивило то, как быстроон оправился. Вне сомнений, квели заходили в пещеру с кристаллами — до Геррода,— но ему они пока не рассказали, что случилось с этими несчастными.

«Тем пришлось гораздо хуже, чем мне, — решил он. — Гораздохуже — если они испытывали перед этим местом подлинный страх». Чародей былуверен, что так оно и было; квели — независимо от их намерений — отделались былегче, если бы притворились, что испытывают уверенность, а не страх. Этоподтвердило предположение Геррода, что их и в самом деле напугало то, что онитам обнаружили.

Так что же они увидели в этом месте?