«Просто сотоварищи-узники, — говорила она себе. — Насобъединяет общий интерес — убежать отсюда». В том, что с ним было приятнееобщаться, чем с большинством ее соплеменников, она пока не желала признаваться— даже самой себе.

Побег по-прежнему был исключен — до тех пор пока Баракасуправляет Темным Конем или содержит его в этом ящике. Шарисса оторвала взглядот великолепного вида и взглянула на ящик, который свешивался с седла рядом сногой повелителя Тезерени — для того, чтобы в случае необходимости быстро имвоспользоваться. Ящик всегда был с Баракасом, и она уже знала, что заклинания,которыми он был заперт, наложил сам Баракас; так что вероятность, что кто-тоеще откроет его, не навредив обитателю или даже не погубив его, была ничтожной.Темного Коня можно было уничтожить — теперь она это знала наверняка. Он не былнепобедимым, богоподобным существом — не стоит вспоминать то, что когда-торассказывал о нем ее отец. Темный конь, пожалуй, имел очень много уязвимыхмест. Слишком много.

— Это было бы хорошее место для атаки, — прошептал ей Фонон,имея в виду искателей, которых они так еще ни разу и не видели в течение всегопутешествия. Даже после того как они наконец достигли гор — что означало ещеодин день пути к подножию той, которая им была нужна, — Тезерени не испытывалиизлишней самоуверенности. Многие из тех, что родились в клане, наверняка сноваи снова вспоминали о том, как пернатые едва не истребили их примерно пятнадцатьлет назад. Все говорили о происшествии с беднягой Айвором — жертвой, какрешили, некоего гнусного заклятия пернатых.

Фонон пробовал убедить их в ином, но к его голосу здесь неприслушивались. Эльф был убежден, что Айвора превратила в это чудовище инаясила, которая, как он считал, обитала глубоко в пещерах, которые искателииспользовали как гнездовье. Только Шарисса верила ему, да и ей приходилосьпризнать, что эта вера отчасти основана на се растущем чувстве к Фонону.

Улетевшие вперед разведчики на летучих дрейках возвращалиськ колонне. Лохиван, по собственному желанию, ехал первым. Колонна остановиласьпо команде Баракаса и ждала, пока разведчики посадят своих дрейков.

— Отец.

Шарисса отметила, что голос Лохивана стал хриплым. Он слезсо своего дрейка и опустился на колено перед Баракасом. Он слегка кивнулстаршему брату и сказал:

— Мы едем по местности, где все пропитано мощью.

— Я вам это говорил, — не смог удержаться Фонон. Слишкоммногое из того, что он сказал, не задержалось в ушах тех, кто пленил его. Эльфповернулся к Шариссе и с кривой улыбкой спросил:

— Зачем им было трудиться брать меня с собой, если они неверят ни единому моему слову?

Риган повернулся в седле.

— Замолчи!

Волшебница знала, что Фонон рисковал каждый раз, когда имелсмелость высказаться — особенно если поблизости находился Риган. Может быть,оттого, что Риган настолько желал ее, он первым заметил симпатию между Шариссойи пленным. Огромный Тезерени был ревнив.

Лохиван продолжал:

— Мы мало видели свежих следов пернатых, но нашли несколькихискателей, умерших некоторое время назад. Похоже, что они боролись между собой.

— В самом деле? — Баракас погладил бороду и погрузился вглубокое раздумье. Лохиван, ждавший знака, чтобы продолжать, рассеяннопочесывал горло.

— Мы можем не откладывая направиться туда, в пещеры, изанять их, — предложил Риган, как обычно не подумав и не ко времени. Шариссаиспытала едва ли не сочувствие к нему.

Предводитель Тезерени лишь покачал головой.

— Давайте не будем снова делать глупости. Здесь должнынаходиться искатели. И не все из них будут настолько любезны, чтобы сбежать илиумереть ради нашей пользы. Если бы мы пошли в атаку с мечами наготове и со всейнашей магической силой, то, вероятно, были бы уже мертвы. Эта страна все ещепринадлежит им — на какое-то время. Они будут защищать ее до последнего.

— Мы не можем оставаться здесь, пока не выцарапаем их всехиз камней, — возразил наследник. — Это может затянуться на годы.

— С этим я согласен. — Повелитель Тезерени, обдумываярешение, похлопал по ужасной тюрьме призрачного скакуна. Затем взглянул на ящикс новым интересом. — Возможно, имеется более действенный путь.

Шарисса подогнала своего дрейка ближе к Баракасу. Ее сердцеупало, когда она представила, что тот может замышлять.

— Разве он мало перенес от вас? Разве этой пыточной камерыдля него не достаточно?

— Мне думается, это должно оказаться относительнобезболезненным.

— Вы же знаете, что я имею в виду!

— Много жизней будет в конечном счете спасено, моя дорогаяШарисса, — ответил Баракас; его улыбка была такой же лживой, как и его слова. —По крайней мере… жизней Тезерени.

Он поднял ящик — так, чтобы тот лег ему на руку, — ипробежал по нему ладонью, повторяя то же движение, что и раньше, но так, чтобыиспользовать одну руку, а не обе. Шарисса ощутила силу, связывающую повелителяТезерени с его заклинанием — и, таким образом, с Темным Конем. Она все еще неимела ни малейшего представления, как освободить призрачного скакуна от этогоящика; и именно это удерживало ее от бегства. Баракас был не из техпротивников, кого она могла бы надеяться победить в открытую. Возможностьдобиться своего она могла получить только выждав время — но когда этопроизойдет? Волшебница не имела никакого намерения ждать до тех пор, пока еевыдадут замуж и она станет матерью детей Ригана. Сама мысль об этом подогревалаее решимость. Возможно, в какой-то момент именно этой экспедиции она и найдетсредства разрешить свои проблемы.

Она могла лишь надеяться.

Баракас снял крышку.

Оттуда вырвалась волна темноты — как будто Баракас напустилночь на день. Однако эта темнота вопила от удовольствия и страха, вопила что-тоневыразимое — по мере того как постепенно принимала знакомую форму измученногодруга Шариссы.

— Движение! Звук! Вид! Клянусь отвратительной Пустотой, яснова свободен от этого! Свободен!

Несколько Тезерени нервно поежились, вполне представляясебе, что может сделать это могучее существо, если дать ему полную волю. Баракаси те из его сыновей, что ехали с колонной, сидели в седлах со спокойным видом,полностью уверенные во власти предводителя над вечноживущим.