Центральный проспект, где они оказались спустя несколько минут, именовался «Главным Проходом» и был тем самым местом, откуда первые дворфы, оказавшиеся в этом мире, сделали свой наипервейший привал, готовясь покорять окрестные скалы.

Сказать по существу, ничем особенным, кроме своей ширины, этот проспект не отличался от множества земных подобий. Широченная улица, по краям высокие, в семь-восемь этажей, дома. Яркие фонари, каменные статуи на каждом перекрёстке, питьевые фонтанчики – Игорь, ждавший от Каменного Неба чего-то особенного, был разочарован. Мороз же, взявший на себя роль гида, немедленно это заметил и подхватив его под руку, зашептал в прямо ухо, старательно растягивая рот в восторженной улыбке:

– Быстро почтение на морду нацелился! И рот! Рот приоткрыл! Ты очарован, шокирован, подавлен и всё такое! Ясно?!

– Угу, – принялся улыбаться Игорь и Мороз продолжил уже нормальным тоном, указывая на статую дворфа, обоими руками державшего над головой крупный кусок камня.

– Вот! Смотри! Величайший Первейший Сордух! Он прославился тем, что был первым из числа этого великого народа, кто сумел отколоть такой крупный камень, что сам не смог поднять!

– Обалдеть! – Игорю, немало удивлённому услышанным даже, не пришлось фальшивить, загоняя на лицо нужную эмоцию.

– А вот! Сюда глянь! – Мороз уже тянул его в другую сторону, где на постаменте красовался другой дворф, в каждой руке которого была зажата пивная кружка:

– Величайший Первейший Розор! Он непревзойдённый мастер пива! Ты только подумай! Он мог выпить восемь… – приметив остановившегося рядом дворфа, Мороз закашлялся и продолжил, облизав губы, словно его мучила жестокая жажда: – Кха! Кхек! Кхе! Вот чёрт – глотка от зависти пересохла. Этот герой, – кивнул он на статую: – Мог выпить восемнадцать кружек пива, а затем, как ни в чём не бывало, взять свой молот, прозванный…

Дворф, остановившийся было рядом, довольно кивнул и двинулся прочь, а Мороз, буравя его спину не самым добрым из взглядов, тихо продолжил, сохраняя на лице выражение крайнего восторга:

– И пёс с ним, как его кайло звали. Пошли в кабак – ещё немного подобного славословия и меня точно стошнит.

Кабаков в этом квартале было много, но Мороз, пристально шаривший взглядом по вывескам, лишь морщился, отрицательно качая головой, когда очередные зазывалы – здесь они все были людьми, срывались с места, стоило ему самую малость задержаться напротив очередной вывески.

Пройдя таким образом мимо не менее четырёх заведений, он вдруг оживился и, подманив к себе Игоря, направился к дальней стороне улицы, где расступившиеся дома освобождали небольшую площадку, обнесённую с края невысоким, чуть выше пояса, ажурным заборчиком.

– Все эти статуи, – склонившись к его уху тихо произнёс Мороз: – полная хрень. Все давным-давно позабыли кому и за что их ставили. Но вот это, – вытянув руку, он показал вперёд, где на стене колыхался сотканный из тумана занавес: – Это именно то, что действительно стоит твоего внимания. Смотри, сейчас появится. Он каждые десять минут тут проходит.

– Кто проходит?

– Смотри, – развернул он Игоря к стене тумана, посреди которого начало проступать нечто тёмное: – Сейчас сам всё увидишь.

Повторно задать свой вопрос Игорь не успел – пепельно серая занавесь вспучилась, надулась пузырём, а затем, считанными секундами спустя, лопнула, расступаясь перед чем-то многогранным, коричневым, с неровными, ржаво-охрянными пятнами. Ещё немного ожидания и вслед за первой деталью проступили остальные, сначала нарисовавшие разорванный на части круг, а затем, по мере выхода из тумана, ставшие похожими на чешую рыбы, если только та могла стоять дыбом. Ещё миг и за первым рядом этого непонятно-встопорщенного нечто проступил следующий, а затем ещё один и ещё. Когда же вся конструкция покинула пепельный занавес, то более всего она походила на широко раскрытую кедровую шишку, медленно плывшую перед зрителями острым концом вперёд.

Приблизившись к их площадке, шишка зависла перед зрителями – кроме их отряда здесь оказалась ещё пара человек и столько же дворфов. Медленно вращаясь вокруг оси, она продемонстрировала всем растопыренные лепестки, собранные из пластин металла внахлёст, а затем, расцветившись множеством белых огоньков, те вспыхнули, расцвечивая её как новогоднюю ёлку, развернулась к ним кормой, похожей на жирную ржавую снежинку. Ещё пара секунд и она, выбросив и из центра, и с краёв тонкие язычки выхлопов, принялась удаляться прочь, спеша скрыться в туманной завесе.

– Ну как? – Толкнул Игоря в бок Мороз: – Впечатлён, человек?

– Эээ… Ну…

– Впечатлён! – Рубанул воздух рукой Мороз, отсекая любые его возражения и вызывая одобрительно-снисходительные улыбки дворфов: – Это был Рудознатец! Даже меня, – он хлопнул себя ладонью по груди: – Вид этого чуда техники приводит в трепет! А уж я, поверь, повидал многое!

– Так это – тот самый корабль? Обалдеть! В жизни такого дизайна не видел! А чего он такой…такой, – помогая себе руками, Игорь потряс в воздухе ладонью с широко расставленными пальцами: – Ну… Такой разлапистый?!

– Пошли, – потянул его с площадки Мороз: – Сейчас по пиву примем и расскажу. На трезвую тебе и близко не понять весь гений этой расы. Ты про тёмную материю слышал?

– Ну да, – кивнул в ответ Игорь: – Слышал, но, если честно – то только по самым верхам.

– Во! – Резко сменив темы, Мороз указал на вывеску кабака, на которой был изображён побитый, тронутый ржой клин: – Сюда пойдём. А по кораблю, – понизил он голос: – Я тебе позже расскажу. В двух словах – дворфы научились собирать тёмную материю и переводить её в энергию. По слухам, – наклонился он к его уху: – Именно за это их и наказали.

– кто? – Непонимающе уставился на него Игорь, но Мороз, уже отстранившийся от него, шагнул вперёд, подзывая к себе зазывалу.

– А скажите мне, милейший, – подбоченился он: – Что у вас, и вправду сегодня пиво свежее?

– И пиво, мой господин, – поклонился тот: – И крылышки Кун Ра только завезли. И даже, – зазывала огляделся по сторонам, а когда продолжил, то его голос был тихим, словно он собирался сообщить строжайше охраняемый секрет: – И даже грибы есть. С Грибного Леса утром караван пришёл. Наш мастер-шеф, почтеннейший Фриз, с обеда подливы и соусы готовит. Так что, – отступив к двери, он широко её распахнул: – Прошу, добрые господа! Для вас – всё самое лучшее!

Обстановка, внутри кабака, была прямо противоположной образу, красовавшемуся на вывеске. Столы, стулья, пол, стены, потолок, решительно всё здесь выглядело новёхоньким и прямо-таки лучилось чистотой. Игорю даже показалось, что он чувствует запах нового пластика и металла, тот самый запах, характерный только что приобретённому авто и ради сохранения которого счастливые автовладельцы пускаются на самые различные ухищрения.

В остальном, кроме уже упомянутого налёта новизны и чистоты, кабак «Клин» ничем особым не отличался от других своих собратьев. Особо привередливый гость, впрочем, мог бы скривить нос при виде местной посуды, полностью выполненной из сверкавшего полировкой металла, но, в конце концов, каждое заведение должно иметь свою изюминку, так чего такого, если пиво, вам подают в квадратных кружках тонкого металла, а тарелки и приборы смахивают на набор хирурга? Для порядком изголодавшихся людей дизайн сейчас занимал одно из последних мест – главное, что еда была вкусной, а пиво, запас которого пополнялся расторопными официантами – свежим.