class="p1">– Ай… – хоть он и смягчает удар, все равно больно.

– Мальчики? Вы проснулись?

Когда я поднимаю голову, Тёмка копошится в своем рюкзаке, а Лёнька лежит на кровати, как ни в чем не бывало, и на меня удивленно смотрит бабушка, застывшая в дверях.

– Сенечка! Что случилось?

– Да я… во сне с кровати упал. Очень активный сон снился, – поднимаюсь, потирая лоб.

– Идем, я тебе сеточку нарисую, чтобы шишка не взбухла, – зовет меня бабушка.

Нанося йод, она дует мне на лоб. Это облегчает едва различимую боль, и я улыбаюсь.

– Спасибо, бабуль, – когда она заканчивает, я обнимаю ее. – Что бы я без тебя делал?

– Ходил бы с шишкой, – смеется она.

* * *

Когда мы все покидаем дом, к забору на велосипеде подъезжает Зоря. Ее косы колышутся в разные стороны из-под соломенной шляпки.

– Я не опоздала? – спрашивает она.

– Нет, Зоренька, как раз ко времени, – отвечает бабушка, жестом подзывая ее. – Заходи. Сделаем снимок напоследок и присядем на дорожку.

Мы встаем группой. Я перед бабушкой, положившей руки мне на плечи, справа от меня Зоря и Лёня, а слева Тёмка. Дедушка ставит свой фотоаппарат на таймер и подбегает к нам, успевает обнять бабушку за плечи. Мы все показываем самые широкие и благодарные улыбки, какие только можем. А после садимся на вынесенные дедом табуретки. Тёмка выбирает свою сумку с вещами, ведь на всех табуреток не хватило.

– Ну, все, – после недолгого молчания бабушка поднимается первой. – Поехали.

И хоть мама отговаривала бабушку с дедушкой ехать нас провожать, беспокоясь, что они могут подхватить Ковид, они с ней не согласились. Дедушка сказал, что они с бабулей не настолько старые, чтобы «не справиться с каким-то там вирусом». Бабушка обмолвилась, что они наденут одноразовые маски, чтобы успокоить мою маму.

Дедушка помогает сложить сумки и рюкзаки в багажник машины, а потом садится за руль. Мы забираемся на заднее сиденье. С одним нюансом.

– Я как-то не так себе это представлял… – бормочу я, сидя у Зори на коленях.

Иначе одному из нас придется бежать следом за автомобилем.

– Кто же знал, что у тебя именно в этом году появится девочка? – шутит дед. – К следующему году обновлю свою старушку.

На красноречивый взгляд бабушки он начинает смеяться и похлопывает ладонью по приборной панели автомобиля.

– Я про машину, Зинка, про машину.

Вот был бы я больше, и у меня на коленях сидела бы Зорька, а не я на ее. Стыд-то какой…

Смирившись со смущением, я пользуюсь этими мгновениями, чтобы пообниматься с ней. Мы стараемся не подавать виду, но, думаю, по нашим довольным лицам и так все ясно.

Наконец мы снова вываливаемся на улицу. Солнце уже поднялось и нещадно жарит даже голые коленки. До прибытия поезда еще есть время, поэтому мы с Зорей отходим, держась за руку.

– Сеня, – зовет Зоря, и я поворачиваюсь к ней. – Я хочу остаться твоей музой.

– Ты и есть моя муза, другой мне не надо.

– Тогда и ты оставайся моим музом, – она перевешивает с плеча на живот рюкзак и достает оттуда небольшой пакет. – Сейчас не доставай. Откроешь в купе, когда поезд поедет.

– Почему? – борюсь с любопытством, так интересно, что же она там положила?

– Потому что я буду смущаться!

– Хорошо.

– Сень, давай не забывать друг друга?

– Давай.

– Давай не будем как взрослые, которые слишком погружены в свои проблемы?

– Не будем, – я улыбаюсь.

Зоря поправляет выбившиеся из-под шляпки рыжие непослушные волоски. Ветер все равно играет с ними, развевая перед ее глазами.

– Это было самое чудесное лето для меня, – говорит она. – И я хочу запомнить его.

Мы стоим в тени станционного навеса. Я оборачиваюсь. Сзади, справа, за доской с объявлениями, виднеются друзья и дедушка с бабушкой. А слева растет куст, который чуть выше меня. Отступаю влево боком и кивком головы подзываю за собой Зорю. Когда она равняется со мной, тянусь к ней и легонько целую.

– Я никогда не забуду это лето, Зоря, – рассматриваю ее веснушки очень близко. – Потому что в нем была ты.

Ее глаза блестят, и она счастливо улыбается. Вдалеке гудит поезд, предупреждая о скором прибытии. Мы крепко обнимаемся и стоим так до момента, когда от подъезжающего гула начинает дрожать земля. Отходим и возвращаемся за моими вещами.

– Точно, – зарываюсь в вещи и достаю из рюкзака книгу в самодельной обложке. Лёнька подсказал, как ее смастерить. – Зорь, это тебе.

Она берет подарок и открывает. Бегло просматривает первые строки, а потом начинает улыбаться.

– Откуда ты узнал? Я ведь не говорила, что люблю детективы Агаты Кристи.

Загадочно улыбаюсь, радуясь, что тогда застал Зорю спящей.

– Просто я очень внимательный парень, – выпячиваю грудь и приосаниваюсь.

Всю романтику момента нарушает заливистый смех Тёмки, который явно сдерживался до последнего, но не смог побороть свою истинную натуру. Бросаю на него наигранно оскорбленный взгляд, а потом хмыкаю и качаю головой.

– Зорь, – зову ее. – В следующий раз будешь читать уже мои книжки.

– О-о, надеюсь, ты подаришь мне самый первый экземпляр со своим автографом?

– Да. И он будет только у тебя.

Зоря прижимает подарок к груди и улыбается.

– Мальчики, пора садиться в поезд, – сообщает бабушка.

Она обнимает всех на прощание по очереди. Дедушка пожимает руки Тёмке и Лёньке, а меня треплет по волосам, сначала подхватив бейсболку. Вот любят некоторые прическу портить!

– Мы уж с вами внутрь не пойдем, – говорит дед. – Проводим отсюда.

– Пока, бабуль, пока, дедуль! – машу им, и мы с ребятами, подхватив сумки и рюкзаки, идем в поезд.

С нами заходит и Зоря. Пока Тёмка завистливо пялится, Лёнька располагается в купе и игнорирует то, что мы с Зорей не прекращаем обниматься. Когда времени остается совсем мало, мы выходим в коридор и продолжаем обниматься там.

– Вот следующим летом уже я буду подбородок тебе на голову класть, – сообщаю я.

– Мне и так удобно, – отвечает Зоря.

– И тебя совсем не смущает, что я ниже?

– Нет. Я люблю тебя, а не твой рост.

От ее слов мысленно превращаюсь в растаявшее мороженое.

– Тёмка говорит, что всем девочкам нравятся высокие парни. Если они говорят иначе, то привирают.

– Много