Я принял эти слова без всякого удивления. Сказал:

– Только не сразу, Шоки. Вначале посмотрим, на чем стоит этабашня.

Мы спускались по винтовой лестнице – я, Шоки и его Младший.В некоторых комнатах еще были Крылатые – рылись в шкафах, рассматривали чужоеоружие, книги, написанные странными замысловатыми значками. Понятно, Крылатымне так часто удавалось захватить башню… И все-таки мне было не по себе от этогосбора трофеев.

Лестница привела нас в подвал – там было пусто и темно. Очкив полной тьме не помогали, и Шоки, ругнувшись, сходил за факелом Летящих – егобагрово-черный свет был лучше, чем ничего.

– Что ты здесь ищешь? – неожиданно спросил Младший Шоки. Онпервый раз заговорил со мной, и я торопливо ответил:

– Здесь должен быть Солнечный камень.

– У Летящих? – Тон Младшего был достаточно красноречив.

Я еще раз осмотрел подвал – круглое просторное помещение скаменным полом.

– Если здесь есть Солнечный камень, Летящие его замуровали,– скептически сказал Шоки.

Я не спорил. Ходил и искал люк, пока руку не обдало холодом,идущим из неприметной щели в полу.

Там была еще одна комната, с низким потолком и чутьпоменьше. Вдоль стены стояли кресла – на вид удобные, но из тяжелого, каккамень, дерева. В центре комнаты, укутанная плотной тканью, лежала широкаяплоская глыба. Я подошел и осторожно потянул край полотнища.

Зеркало… Ткань оказалась мягкой, гибкой, но абсолютнозеркальной с изнанки. Я стащил ее до половины, когда почувствовал волнуледенящего холода, скользнувшую по ногам.

Шоки вскрикнул и заслонился рукой, его Младший отступил нашаг. Сжимая зеркальную ткань, я отошел к ним.

На полу лежал черный валун, испускающий холодный черныйсвет.

– Это… это не Солнечный камень, – сообщил Шоки. – Что это,Данька?

Откуда мне знать… Я словно в первый раз окинул комнатувзглядом. Кресла по кругу, камень в центре. Что они здесь делали, Летящие?Молились и поклонялись черной глыбе? Грелись в ледяных лучах? «Питались» – какСолнечный котенок? Просто отдыхали?

И что же это такое – Камень Тьмы?

Стараясь не замечать пробирающего до костей холода, явернулся к камню. Сел рядом с ним на корточки, тихо произнес:

– Может, ты умеешь видеть и думать? Если это волшебство, товсякое бывает, точно?

У меня немели руки и лицо, но я старался не замечать этого.Я должен, должен понять…

Крылатые испугались… а мне не страшно. Честно. Я боятьсяразучился. Ты просто светишь наоборот, вот и все…

Светишь наоборот…

Я протянул руку и коснулся черной поверхности. Пальцыобожгла мгновенная боль – словно в тело вонзились тонкие иглы и принялисьвысасывать кровь.

Больно… Темно… Пусто…

В какой-то миг я понял – понял все: и что такое Солнечныйкамень, и почему воюют Свет и Тьма, и кто мой главный враг. Лишь на миг – потомзнание ушло. А камень под моей рукой дрогнул, словно каждый кусочек еговыворачивался наизнанку.

Свет – Настоящий свет, теплый, радостный, добрый – залилподвал. Я даже не сразу понял, что руку обжигает не холод, а жар. Это оказалосьтак похоже… Те же тонкие иглы, которые под завязку накачивают теплом.

– Свет… – Голос Шоки дрожал. – Это было заклятие Летящих, тыснял его, Данька?

Шоки по-прежнему прикрывался рукой, только теперь отослепительного сияния, и я невольно улыбнулся.

– Да, Шоки, – ласково и снисходительно, словно Лэну иногда,сказал я. А потом нагнулся к Солнечному камню, чтобы Крылатые не услышали, итихонько прошептал: – Тебе все равно, как светить, верно? Тебе хорошо. Легко.

Солнечный камень не ответил – если он и мог слышать, то ужне говорил-то точно. Я погрел немного руки над ним, потом встал. Шоки со своимМладшим как завороженные смотрели на Свет. И даже не замечали, как стеныподвала трескаются, как целые камни в них хрустят, рассыпаясь в песок.

– Пойдемте, Крылатые, – сказал я. – Башня Летящих непривыкла к такому свету. Она развалится минут через пять. Пойдемте.

Главная башня Летящих была видна издалека. Черная игла,впившаяся в небо, маячила за скалами, то приседая, то вытягиваясь в тактподъемам и спускам тропы. Хотелось верить, что нас еще не заметили.

Мы с Лэном и Котенком шли в хвосте колонны. Когда Крылатыеостановились на очередной привал, мы успели перекусить, прежде чем идущийвпереди Шоки добрался к нам.

– Мне кажется, нас заметили, – без предисловий начал он.

Котенок иронично посмотрел на Шоки и спросил:

– Как ты дошел до этой мысли?

– Чувствую. – Шоки не собирался обижаться.

– Нас заметили давным-давно, – сообщил Котенок. – Не зря втой башне, где Данька нашел Солнечный камень, оказалось так много Летящих. Этобыло последнее предупреждение.

– Так. – Шоки помрачнел.

– Теперь мы разделимся, – продолжил Котенок. – У нас будетсвоя цель, у вас – своя.

Я отошел, присел прямо на землю. Котенок что-то разъяснялШоки, повторяя давно обговоренные вещи. Лэн постоял возле них, потом подошел комне, присел.

– У вас дождь бывает? – спросил я, глядя в ровные серыетучи.

– Очень редко, – подумав, словно об очень важной вещи,ответил Лэн.

– Победим – будет. – Мне вдруг захотелось пообещать емучто-то иное, кроме неизбежного боя в башне.

– Хорошо, – согласился Лэн. И задумчиво сказал: – Знаешь,наверное, очень обидно бороться-бороться, а в самом конце – умереть.

– Ты чего? – Я насторожился.

Лэн хмыкнул:

– Мне до конца не дойти, Данька. Я знаю.

– Брось…

– Внутри все холоднее и холоднее, – словно не слыша меня,говорил Лэн. – И это уже не страшно. Понимаешь?

Я кивнул. Глупо было валять дурака.

– Помни про ключ. – Лэн вдруг хлопнул меня по плечу, и явздрогнул. Жест был совершенно нормальным… только не для Лэна. – Когда умираетКрыло, то и тот, кто в нем, гибнет.

Надо было сказать, что ключ я ломать не собираюсь – что быни случилось. Вот только я боялся, что неправду Лэн почувствует, – и промолчал.

– Помни про ключ, – повторил Лэн.

А потом к нам подошел Котенок, и мы сидели, глядя, какуходят по тропе Крылатые и взрослые.