Я подумал о том, какой смысл имеют у Крылатых слова«отправился искать Свет» или «ушел туда, где светло», и понял, что Шокипредельно точно обозначил свое отношение к походу. Мы идем умирать.

Может, потому он и согласился со мной?

Из толпы вдруг вышел мужчина, лет на пять старше Шоки,темноволосый, смуглый. Я его помнил, это он говорил Шоки, что обо мне придетсязаботиться… когда мне выкалывали глаза.

– С каких пор взрослые мужчины небоеспособны, СтаршийКрылатых?

Шоки удивленно приподнял брови:

– А когда вы воевали с Летящими?

– Еще недавно, Шоки. И вспомни, кто охраняет караваныторговцев?

– Взрослым не принято воевать, – упрямо продолжил Шоки. – Высвой долг выполнили. Теперь…

– Теперь должны воевать за место под чужим солнцем? Так?

Шоки замолчал.

– Не спорь, Младший, – почти ласково сказал мужчина ипохлопал Шоки по плечу.

Забавно. Значит, Лэн всегда будет для меня Младшим… Был бы,не отправься мы возвращать Свет.

– Об этом знаешь только ты, – сказал Шоки Котенок.

Мы были втроем, Лэн поднялся в свою комнату и закрыл дверь.Я не стал его останавливать… я еще помнил, как он улыбался, глядя на горящийгород.

– Значит, мы – приманка? – Шоки пока никак не обозначилсвоего отношения к услышанному.

– Даже не вы – взрослые. – Котенок мило улыбнулся. – Этохорошо, что они решили пойти в бой… Удобно.

Шоки молчал.

– Летящие заметят наше продвижение и встретят вас наподступах к главной башне. – Котенок потер мордочку лапкой и задумчиво добавил:– Да, заметят нас и встретят вас… Взрослые будут вести бой на земле до тех пор,пока Летящие не навалятся всей силой. Тогда в схватку вступят Крылатые. Если уврага и будут какие-то резервы – на охране башни или поблизости, – они их тожевведут в бой. А мы с Данькой и Лэном проникнем в башню.

– И что?

– Этого я сказать не могу, – твердо заявил Котенок. Еще бы,он ведь и сам не знал… – Но если мы проникнем в башню – мы победим.

– Тучи разойдутся? – поинтересовался Шоки.

– При чем тут тучи? Над ними солнца нет. – Котенок казалсясовершенно спокойным.

Шоки посмотрел на карту, где змеилась небрежно начерченнаялиния – путь к главной башне Летящих.

– Еще вопрос, Котенок… По пути мы проходим перевалСемнадцати. Там башня Летящих…

Котенок поморщился:

– Обогнем.

– Котенок, я поведу людей почти на верную смерть. Я должендать им хоть маленькую победу в пути.

– Хорошо, – легко согласился Котенок. – Разрушим.

Шоки встал из-за стола, посмотрел на меня. Сказал:

– Данька, надеюсь, я не зря тебе поверил.

– Если я ошибаюсь, то умру, – просто ответил я.

– Это будет справедливо, – согласился Шоки. – Мы выходимчерез час, собирайтесь.

Дверь за Шоки хлопнула, и мы остались одни. Я спросил:

– Котенок, что в главной башне?

– Победа, – вылизываясь, ответил Котенок.

Мне вдруг стало противно. Я встал, прошелся по комнате,посмотрел еще раз на картину Керта – ту, где Летящие и Крылатые неслисьнавстречу друг другу, сливаясь на горизонте воедино…

– Котенок, тебе не кажется, что мы перестали быть друзьями?– тихо поинтересовался я. Летящие и Крылатые на картине все длили и длили свойбесконечный полет, а Котенок молчал – я чувствовал, что он смотрит на меня.

– Даня, малыш, – совсем незнакомым, нежным и грустнымголосом сказал Котенок. – Не сердись на меня… и на Свет, если можешь… Да, яведу себя не как друг. Прости.

– Что с тобой? – Я обернулся.

Солнечный котенок плакал.

– Что с тобой? – беспомощно повторил я.

– Ты думаешь, это просто – быть инструментом Света? –Солнечный котенок поднял мордочку. – Да, я уже не твой друг. Дружат равные. А яведу по пути, которым ты должен пройти, заставляю тебя взрослеть и умнетьбыстрее, чем это возможно.

Обида прошла, и осталась печаль.

– Котенок, я понимаю… Я верю тебе, я люблю тебя.

Солнечный котенок замотал головой:

– Не надо, Даня. Это не то, что мне нужно. В любви равныхнет. Понимаешь, во мне слишком много человеческого, детского… без этого былонельзя, ты не поверил бы мне иначе… Но зато мне, мне самому, так трудно…

– Котенок… – Я протянул руку и коснулся теплого меха. – Зачеммне становиться взрослее?

– Мальчишка не взял бы Настоящий меч… и не прошел бы весьпуть.

– Так, может, тебе стоило увести из нашего мира взрослогочеловека?

Котенок хмыкнул.

– А взрослый бы не пошел за мной. Взрослые – для тех миров,где фотоны-протоны и лазерные пистолеты. Прости. И не надо меня любить.

– Хорошо, – сказал я серьезно. – Не буду. Но когда мыпройдем путь до конца и победим, мы ведь потом сможем стать друзьями?

– Если для меня будет «потом».

Опустив голову, я прижался к Котенку. Тепло, свет, покой…Хотя бы на час, на полчаса, пока еще есть время.

– Скажи, с кем мне сражаться Настоящим мечом?

– Не могу. Это не метод Света, Данька. Пусть я веду тебя изаставляю делать выбор, но сам выбор – за тобой. Ты поймешь.

– А если не пойму?

– Тогда придет другой.

Я еще посидел так, прижимаясь к Котенку. А когда поднялголову, рядом стоял Лэн. Глаза у него были сухими, но красными.

– Старший, я собрал вещи.

– Хорошо, – сказал я Лэну. – Хорошо. И знаешь что…

– Знаю, – покорно ответил Лэн. – Я не буду тебя любить.

Перевал Семнадцати назвали так давным-давно, еще когда внебе светило солнце. Я-то думал, что Семнадцать – это Крылатые, сражавшиеся наперевале против врага, или Летящие, убитые в бою отважным героем.

Ничего подобного. Семнадцать человек шли через перевал,тащили какой-то груз на продажу. Их накрыло лавиной, стащило вниз по склону –прямо к цели их путешествия, и… все остались в живых. Чудо, правда? Вот перевали назвали в честь события.