Он ее перебил, подняв руки, как будто сдаваясь: «Нет, нет. Я очень хорошо понял, что ты дала мне от ворот поворот. И это совсем другое! Это никакое не свидание».

– А что тогда? – с облегчением вздохнула Имоджен.

– Просто благотворительный вечер, – ответил Рене. – Там соберутся местные компании, включая нас, и я подумал, что ты могла бы войти в нашу команду.

– Да я и играть не умею, – проговорила Имоджен, хотя играла в эту игру на пляже с Делиссанджами (у них был набор ярких разноцветных пластиковых буле).

– Эта игра похожа на английскую «Боулз», только мы бросаем шары, а не катим их, – объяснил Рене. – Смотри!

Он полез в стол и достал из ящика небольшой чемоданчик, в котором лежали шесть серебристых шаров размером с апельсин.

– Да я не смогу! – Имоджен не кривила душой. Она ни разу не смогла выиграть у мальчиков Деллисандж. – Только подведу вас всех.

– Чепуха, – возразил Рене. – Просто кидай в цель. Это просто. За нас придет болеть много народу, а все деньги пойдут на местную благотворительность.

– О, а вот это уже запрещенный прием! – воскликнула Имоджен. – Не говори про благотворительность. Нет, правда, Рене, я только все испорчу.

– Ничего ты не испортишь, – настаивал он. – Никто из нас не ас в игре. Команда-то состоит из меня, Анжелики и Рауля. И нам нужен еще один игрок.

Рауль, менеджер по продажам, был доброжелательным женатиком из Байона, с которым Имоджен пару раз сталкивалась в офисе.

– Я подумаю, – сказала она наконец неуверенно.

Ее совершенно не привлекала мысль об участии в соревнованиях, будь они хоть сто раз благотворительными, но вечером, когда она зашла в кафе выпить кофе, к ней подошла Селин и тоже попросила ее участвовать в их команде.

– О, но я не могу, – удивленно пробормотала Имоджен. – Меня уже Рене попросил.

– Да? – Селин покачала головой, ее кудряшки задорно подпрыгнули. – Вот дерьмо. Надо было мне раньше к тебе подойти.

– Вы ничего не потеряли, – успокоила ее Имоджен. – Я вообще не буду принимать участие в игре, Селин. Я просто ужасно играю в такие игры. Вам без меня будет только лучше.

– Да у нас никто особо не умеет, – ответила Селин. – Это же просто развлечение.

– Вот и Рене то же самое мне твердил. Но у него свой собственный набор буле! И он говорит, что люди там делают ставки и все такое.

– Тут у всех есть свой набор буле, – сказала Селин. – А что касается ставок, так это просто для веселья! А деньги идут на благотворительность.

Имоджен все еще сомневалась.

– Будет здорово, – продолжала Селин. – Правда, здорово. И я не спорю, раз Рене попросил тебя первым – значит, ты не можешь играть на меня. Но обязательно соглашайся. Тебе понравится.

– Ну…

– Тебе понравится, обещаю, – повторила Селин.

– Ладно, ладно! – Имоджен подняла руки. – Ты меня убедила. Это просто веселье и благотворительность. Я не должна относиться к этому серьезно и не буду. Скажу Рене завтра эту плохую новость.

* * *

Рене очень обрадовался, когда она сказала, что будет играть, и предложил ей немного потренироваться.

– Потренироваться? – воскликнула она, и в голосе ее послышались нотки паники. – Но ты же говорил, что это легко! И ты, и Селин клялись, что это весело! А тренировки – это звучит совсем невесело.

– Это действительно весело, – заверил он ее. – Но немного практики тебе точно не помешает.

– Нет, я уж рискну так, – возразила она, на что Рене пожал плечами и сказал, что соревнования начинаются в восемь вечера в четверг на площадке для буле в кемпинге «Джазкиль».

– Я приду.

Имоджен начала испытывать приятное волнение при мысли о том, что проведет вечер не дома. Если не считать ужина с Джерри и Самантой, она проводила все вечера одна с тех пор, как ушла от Винса. Хотя ей нравились тишина и покой, иногда становилось одиноко. И потом участие в соревнованиях могло внести в ее монотонную жизнь некоторое разнообразие. Не все же ей работать, а потом сидеть на балконе в одиночестве, глядя на закат.

* * *

Имоджен пришла на площадку в назначенное время, надев простой белый топ, розовые шорты и сандалии с цветочками, которые купила в лавочке рядом с набережной.

– Ты выглядишь très chic[21], – сказала Селин, взглянув на нее.

– Шик? По сравнению с тобой вовсе нет, – ответила Имоджен. – Как вот вам, француженкам, удается выглядеть всегда так… так стильно?

Селин ухмыльнулась: «Слушай, на мне старая футболка и штаны-капри. Это вряд ли потянет на стиль».

– Но выглядишь ты тем не менее фантастически, – Имоджен покачала голова. – Это генетика, да? Ты родилась с этим?

– Ну тебе виднее, – ответила Селин. – Но это не отменяет того факта, что ты сегодня красивее, чем когда-либо, Имоджен.

Может быть, это потому, что у меня отличное настроение, подумала Имоджен. И это видно по лицу.

Вокруг песочной площадки для игры горели разноцветные огоньки и стояли раскрашенные деревянные киоски, где продавали прохладительные напитки, мороженое и еду. Играл духовой оркестр, а перед ним дурачились ребятишки: они надували щеки, маршировали взад-вперед, размахивая руками и стараясь попасть в такт музыке. В дальнем углу площадки был бар, вокруг которого толпились люди, включая Рене.

– Мне надо подойти к капитану команды, – сказала Имоджен. Рене заметил ее и замахал руками.

– Конечно. С этого момента мы с тобой по разные стороны баррикады, – Селин старалась выглядеть серьезно, но в глазах у нее вспыхивали лукавые искорки. – Увидимся позже.

– До встречи!

Имоджен пробивалась сквозь толпу к бару, и внезапно на нее нахлынули воспоминания о таком же вечере игры в буле, только в другом месте. У нее перед глазами встали Агнесс и Берти, которые с ревом и смехом кидали серебряные шары на размеченную площадку. И Кэрол, она тоже смеялась. Это был, видимо, пляж где-то рядом с пансионом. Воспоминание было яркое, но обрывочное: желтый, как бисквит, песок, бирюзовая вода и металлическое звяканье шаров друг о друга.

Более четкое и сильное воспоминание пришло к ней, когда Рене предложил ей рюмочку пастиса. Этот пахнущий анисом напиток очень любили в пансионе «Лаванда». Мать Берти всегда держала графинчик с ним на столике в холле и предлагала гостям бесплатно. Имоджен думала, что это лимонад, до того дня пока мадам Фурнье не разрешила ей отпить глоточек. Имоджен сморщилась, когда сладкий, густой и тягучий ликер обжег ей горло. Кэрол тогда очень рассердилась на старуху за то, что та дала четырехлетнему ребенку алкоголь, но мадам Фурнье только фыркнула в ответ и сказала, что это даже полезно, зато Имоджен теперь понимает, что этот напиток совсем не лимонад, да и дала она ей совсем капельку.