Я сделал глубокий вдох.

– Это мой брат, – решился я. – Он погиб в горах в результате несчастного случая на Рождество накануне моего поступления в универ. Я не хотел никому говорить, чтобы люди не чувствовали себя неловко рядом со мной из-за того, что у меня траур, понимаешь?

– Гус, мне так жаль! – воскликнула Люси со слезами на глазах. И это никак не вписывалось в воображаемую мной сцену. – Это, наверное, было так ужасно…

– Да, но сейчас ты говоришь и делаешь именно то, из-за чего я скрывал его смерть.

– Извини.

Это не она должна была просить прощения, она должна бы сейчас расстроиться, что я ей врал.

– Что случилось? – осторожно спросила она.

Последний раз об этом меня спрашивали родители, спасатели и полиция в тот день. Больше никто. И я старался не думать об ответе на этот вопрос.

– Он катался на целине, врезался в дерево. Мозг был поврежден настолько серьезно, что его решили отключить от аппарата искусственного дыхания.

– Ты был там?

– Когда его отключили? Нет, только родители.

Люси ничего не сказала, но я знал, что она спрашивала не об этом.

– Ты, наверное, теперь никогда не простишь меня, что я тебе о нем не рассказал?

Уже произнеся эту фразу, я понял, что поторопился – надо было дать время, чтобы она осознала все последствия.

– Но тут нечего прощать! – воскликнула Люси. – Мне ужасно жаль, что я не была с тобой рядом, чтобы помочь!

Она повернулась и обняла меня, но я не мог сомкнуть руки на ее спине. То, что она пыталась облегчить ситуацию, делало ее для меня еще хуже.

– Он был красивым, – произнесла она, взяв фото, на котором он стоял с рюкзаком на спине – отправлялся путешествовать по миру в год перед поступлением в университет.

– Да. Он был красивым. И крутым. И успешным. Все его просто обожали.

– А это его подружка?

Не знаю, как Фрейд объяснил бы мое нежелание или неспособность заметить вовремя фотографию, где Росс и Шарлотта были переодеты в костюмы Мартиши и Дядюшки Фестера из «Семейки Аддамс».

– Да.

– Очень красивая.

– Да.

Остаток дня Люси была очень молчаливой, хотя, когда мама спустилась и приготовила нам ужин, сумела взять себя в руки и притвориться веселой. Мама приготовила пирог с курицей и луком-пореем. Если бы мама была в нормальном состоянии, она обязательно приготовила бы для Люси гостевую комнату, но она была так рассеянна, что нам с Люси пришлось лечь спать в моей детской. Поначалу было даже мило лежать в моей односпальной кровати, тесно прижавшись друг к другу, как в тот первый раз, у нее дома, хотя настроения для секса ни у нее, ни у меня не было. Но после долгой тишины я понял, что она тоже не может уснуть.

– Ты как? – спросила она.

– Бывало и лучше.

– Извини, дурацкий вопрос.

– Да нет. Ты извини, что втянул тебя в эту историю.

– Ты не виноват. Жаль, что я не знала раньше. Так странно, что ты не рассказал мне о Россе. Получается, в твой жизни есть огромная и важная часть, о которой я даже не догадывалась, а ведь я думала, что хорошо тебя знаю.

Мы снова какое-то время притворялись спящими.

– У тебя сердце колотится, – сказала Люси. – Ты уверен, что все нормально?

– Нет! Не нормально! – закричал я, не в силах сдерживать свой страх.

Я сел на кровати. Люси тоже. Она потянулась к выключателю, но я не был уверен, что смогу сказать это, глядя ей в глаза.

– Не включай!

– В чем дело?

– Ни в чем. Нет, все плохо. Я – говнюк!

– Гус, успокойся, все нормально. У тебя шок. Ну же, Гус, перестань, у тебя паническая атака. Просто дыши. Я принесу тебе воды.

– НЕ НАДО МНЕ ВОДЫ!

Я никогда раньше не кричал на нее. Теперь в ответ была обиженная тишина.

– Люси, прости. Прости, но мы должны расстаться. Я пытался сказать тебе всю неделю, до того как учудили все это мои родители.

– Ну, не глупи!

– Я серьезно.

Мне плохо видно было ее лицо, но я понимал, что она еще не верит в серьезность моих намерений. Наверное, думает, у меня временное помешательство на почве психологического шока.

– У меня была связь с другой женщиной, и я собираюсь на ней жениться.

Трус! Даже не смог сказать это при свете.

Теперь я не стал останавливать ее, когда она потянулась к выключателю. Люси включила ночник и посмотрела на меня. По моему лицу она поняла, что я не шучу. Она не заплакала. Нет, в тот момент нет. Этого я не ожидал.

– Почему? – спокойно спросила она.

О, из нее действительно получится хороший врач.

– Она беременна, – вздохнул я. – И хочет оставить ребенка.

– А ты любишь ее?

Удивительно, но мне этот вопрос ни разу в голову не приходил. Интересно, а Шарлотта об этом думала? Ни один из нас ни разу не заговорил о любви. Она была слишком крутой для этого, а я пытался ей соответствовать.

– Да.

Сказав это, я больше не мог быть рядом с Люси. Я выскочил из кровати и схватил с крючка халат с символикой футбольного клуба «Арсенал», чтобы прикрыть наготу. Халат купили, когда мне было лет двенадцать, так что он едва прикрывал нужные места.

Я снова присел на кровать.

– Нет! – вскрикнула Люси, и я снова вскочил. Чувствовал себя голым дураком.

– Вы что, не предохранялись? – По мере того как факты моей лжи складывались в пирамиду, Люси начала думать в нужном направлении.

– Я думал…

– То есть ты мне не только изменил, но еще и поставил под опасность заразиться?

– Я уверен, что…

– Так же, как был уверен, что она принимает противозачаточные? Кстати, как ее зовут?

– Шарлотта.

– Твоя компаньонка по опере? О господи! Какая я была дура! Я же доверяла тебе, Гус! Думала, ты такой милый! Я даже в мыслях не допускала, что ты можешь мне изменить!

– Я знаю, – подтвердил я.

– Шарлотта знает обо мне?

– Мы не говорили о…

– То есть вы просто трахались? Или все-таки ходили в оперу? Господи, Гус! Ты что, совсем ума лишился?

– Наверное.

– Ты же живешь со мной! Ты же не знаешь, каково тебе будет жить с ней! Ты просто псих, Гус! Псих!

Мне казалось, что меня заморозили. У меня не было объяснений. У меня не было никаких разумных причин.

Вдруг Люси набросилась на меня и начала бить кулаками мне в грудь.