– Бензин или дизель?

– Что? – ошалело откликнулась она, еще не успев ничегосообразить после столь резкой перемены.

– Машина, говорю, на бензине? Или дизель?

– Дизель...

Пули прямо-таки барабанили по стволам. Дизель – это гораздолучше, пронеслось у него в голове. Не полыхнет бак от шальной или, наоборот,меткой пули...

– Лежи, как коровье говно в траве! – рыкнул он, когдаКристина затрепыхалась и попробовала приподняться, выплевывая набившуюся в ротпыль. – Лежи, принцесса, мать твою!

Перекатился вправо, вскочил и, прикрываясь капотом машины,вскинул «Таурус», держа его обеими руками. Приподняв дуло под углом примерно всорок пять градусов, выпустил полмагазина в сторону тусклых вспышек выстрелов.Присел и прислушался.

Дорога была пуста. Впереди и правее, в той стороне, гдетолько что располагались стрелки, наметилось определенное шевеление.

– Лежи, мать твою! – еще раз прикрикнул он длянадежности и бросился вправо, в лес, привычно перебегая от ствола к стволу,двигаясь параллельно дороге, особенно не спеша – он вовсе не собирался лихимнаскоком разгромить противника...

Дорога плавно загибалась вправо – и он увидел, как двоеторопливо лезут в ту самуюсветлую машину, приткнувшуюся на обочине. До них былометров сто. Подняв пистолет, Мазур выпустил оставшиеся в обойме патроны –опять-таки целясь повыше машины, совершенно не стараясь попасть. Проводилвзглядом унесшуюся на бешеной скорости легковушку, в секунды сменил магазин наполный и с чувством исполненного долга направился назад, уже и вовсе неторопясь, шагом.

Громко свистнул:

– Эй, можно вставать! Все кончилось!

И принялся разглядывать изуродованные стволы деревьев –свежие отщепы, содранная кора, прозрачный сок медленно стекает вниз, суетятсяпотревоженные зеленые жуки, похожие на тараканов...

Ну да, все сходилось. Сунув пистолет в карман, он простерсвою доброжелательность до того, что помог Кристине кое-как почиститься отсухой пыли. Отступил на шаг, удовлетворенно ее осмотрел, покивал:

– Вот теперь совсем хорошо. Так и должна выглядеть приличнаяохотница за кладами: растрепанная, мордаха в пыли, сучки в волосах...

Ее высокая грудь возбужденно вздымалась, щеки пылали, а налице еще отражался пережитый недавно ужас...

– Подите вы! – огрызнулась Кристина, машинально проведярукой по волосам. – Не разыгрывайте супермена! Хладнокровен, какмонумент... Они же нас чуть не убили...

– Знаете, что самое смешное? – беззаботно спросилМазур. – Они вовсе не собирались нас убивать. Они вообще не хотелипричинять вреда...

– Ну да! Они стреляли, как из пулемета...

Мазур взял ее за локоть, подвел к дереву и, бесцеремонновзяв за подбородок, задрал голову:

– Посмотрите. Вон там, на небольшом участке размером небольше ладони, пять попаданий сразу...

– Вы что, их уже посчитали?

– Именно, – сказал Мазур. – И выстрелы, ипопадания. И не нужно так скептически ухмыляться, я в этом толк понимаю... Авон там – еще пять. На столь же ограниченном пространстве. Неумелые стрелкитакне стреляют. Неумелые стрелки издырявили бы десяток деревьев... А эти умело,быстро и точно вогнали по обойме всего в два дерева. У них были, похоже,пятизарядки – винтовки или карабины... Они очень хорошо стреляют, Кристина, ужповерьте. Обратите внимание на природу вокруг – редколесье... Между тем на путисюда можно было выбрать добрую сотню мест для засады, в густой чащобе.Преспокойно перещелкать нас из зарослей, как цыплят... Нет, они хотелинапугать, потрепать нервишки, и не более того...

– Ну, а вы-то, ковбой, хоть кого-нибудь подстрелили?

Мазур, улыбаясь, пожал плечами:

– Я и не собирался. Это еще зачем? Когда я понял, что они вовсене собирались в нас попасть, элементарная вежливость требовала ответить тем же.Я выпустил обойму поверх голов, вот и все. А вы хотели чего-то другого? К чемустоль кровожадное выражение на лице? Оно вам совершенно не идет...

– Да вы... вы... – она задохнулась от ярости.

Мазур крепко взял ее за руку повыше локтя и подтолкнул кмашине:

– Поехали. Нечего тут торчать. Истерики будут?

– Не дождетесь.

– Вот и прекрасно. – Мазур усадил ее, забрался заруль. – А как насчет ближайшего полицейского участка? Будем заявлять, какзаконопослушные граждане?

– Не стоит, – сказала Кристина. – Тут вы правы –никаких улик, нет трупов... Вот если бы вы кого-то подстрелили...

– Размечтались, – сказал Мазур. – Именно потому,что я об этом деле ничегошеньки не знаю, и не тороплюсь палить во все, чтодвижется. Только так, и никак иначе... Между прочим, машина была без номеров. Яее давненько засек. Они держались сзади, пару раз обгоняли, потом торчали наобочине, снова оказывались сзади... В здешних местах, где все гоняют, какпсихи, такое поведение настораживает моментально. Я ждал чего-то такого, и,когда увидел их меж деревьев на противоположной стороне...

– Кажется, мне следует вас поблагодарить?

– Поздравляю, – сказал Мазур. – Вы потихонечкуприобретаете хорошие манеры, как и следует сеньорите из общества...

...Мазур так и не увидел слева ни моря, ни окраины желанногоЧакона – они проехали гораздо правее, так что и океан, и город скрыли холмы.Вскоре Кристина обрадованно возвестила, что они, вот радость-то, прибыли в ееродные места.

Быть может, лет сто назад, во время плантаторов, последнихиндейских войнушек и каучуковой лихорадки, эти края и кипели насыщенной жизнью.Но уж, безусловно, не теперь – сначала они, не останавливаясь, проехалинасквозь небольшой бедноватый городок, потом снова оказались в здешнем чистомполе: плоский ландшафт, чахлые рощицы, кустарник, иногда справа или слевапромелькивают дома старинного облика, то ли нежилые, то ли просто несодержавшиеся в надлежащем порядке...

– Далеко еще? – спросил Мазур, которому тут вовсе ненравилось.

– Почти приехали. Сейчас свернешь налево, вон там, гдеразвалины, поедешь прямо, дорога там одна...

Он свернул возле полуразрушенного дома – сразу видно было,что тут ни при чем ни военные действия, ни природные катаклизмы вродевсемирного потопа. Дом попросту развалился от старости и всякого отсутствиянадлежащего ухода. Первый этаж еще держался, но крыша провалилась, второй этажпоходил на декорацию к очередному фильму о развязанной проклятымиимпериалистами ядерной войне, от деревянной галереи остались сущие огрызки.

– Надеюсь, вы живете не здесь? – кивнул Мазур на унылыеразвалины.

– Слава Пресвятой Деве, до этого еще не дошло... Здесь давноникто не живет. Примерно с восемьсот двадцатого года. Последний хозяин во времявойны за независимость держал сторону испанской короны, ему пришлось бежать совсем своим семейством, и генерал Грау потом распорядился, чтобы дом изменниканикто не трогал – пусть ветшает и разрушается сам по себе, как печальноенапоминание... Генерал сидел на коне примерно вон там, у толстого пня...