Гоярын продолжает бестолково биться в купол. Но вот онощущает близкое присутствие мага и выдыхает пламя. На миг кажется, что ононакрыло Леопольда. Но нет – он цел и невредим, сумел увернуться от пламени,проскользнув буквально по его границе. Обманный финт! Бросок! Обездвиживающий мячв пасти Гоярына!.. Магия срабатывает!.. Гоярын планирует на поле и засыпает,даже не сложив крыльев. Тринадцать – ноль! Сборную Тибидохса разделывают подорех! Неужели мы не забросим ни одного мяча, лишившись шанса расправиться сневидимками? – похоронно закончил Ягун.

– А то как же! – Бессмертник Кощеев удовлетворенноулыбнулся, показав зубы, каждый из которых был шеведром ювелирного и кузнечногоискусства. Стоматологов этот видный деятель Магщества не признавал, анекоторых, особо рьяных, даже высверливал насквозь их же инструментами.

Графин Калиостров и Тиштря посмотрели друг на другастрастными и черными, как греческие маслины, глазками и, хлопая друг друга поладоням, точно играя в ладушки, разом произнесли:

– Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик!..

Внезапно на плечи им легли две тяжелые, похожие больше наокорока, руки.

– Злорадствуем? А, хмыри? – вкрадчиво спросилТарарах.

Калиостров и Тиштря обернулись и, увидев питекантропа, мигомприуныли.

– Мы любим детские стишки! – пискнул Тиштря.

– И требуем политического убежища! – добавилГрафин.

– В игре остался один лишь мяч – пламягасительный.Разумеется, три очка уже не принесут победы сборной Тибидохса, однако именно отэтого последнего мяча будет зависеть будущее команды и матч реванш с невидимками, –сообщил Ягун.

Таня оглянулась на тренерскую скамью. Лицо Соловья О.Разбойника выглядело окаменевшим и одновременно беспомощным. Сколько раз натренировках они отрабатывали тактику для этого матча. Сколько раз Соловейповторял, что выиграть у сборной вечности нельзя, и спасение команды в том,чтобы разом, оставив у Гоярына лишь защиту, завладеть хотя бы одним мячом иперейти в нападение, стараясь забить любой ценой. И вот матч почти закончен,команда Тибидохса рассеяна, а победа оставалась все такой же недосягаемой…

Прижавшись грудью к контрабасу, Таня вытянула руку сосмычком и устремилась за пламягасительным мячом. Но она катастрофически неуспевала. Барон Мюнхгаузен и Гермес были на полпути к мячу. Теперь, когдаГоярын был уже усыплен и пасть его была закрыта, все, что требовалось сборнойвечности для победы, – коснуться мячом любого места на его морде. Дажеесли бы магия и не сработала – судьи все равно засчитали бы очки.

Что-то мелькнуло у Тани в памяти. Ни на что уже не надеясь,малютка Гроттер потянула за вторую струну и вскинула над головой смычок, какэто делал ее отец. Получится или нет?.. На миг ей почудилось, что она лишиласьтела и превратилась в чистую мысль. И это позволило ей оказаться у мяча раньшеМюнхгаузена и Гермеса. Те удивленно отпрянули, когда русская девчонка выхватиламяч буквально у них из-под носа.

* * *

Теперь на поле царствовал один-единственный дракон –Змиулан. Его золотая чешуя пылала. От морды и гребня на спине отрывалисьяростные языки пламени. Маленькие злобные глазки пылали.

Развернувшись, Таня открыто бросила контрабас в атаку. Насложные фигуры времени не было – вся сборная вечности мчалась к ней из разныхуголков поля.

Баб-Ягун, забросивший свои комментаторские обязанности,мчался чуть выше, крича, чтобы Таня дала ему заговоренный пас, но Танячувствовала, что любое усложнение сейчас только навредит – слишком неравен былопыт и несопоставимо мастерство. Теперь ставка была лишь на молниеносную атаку.

И тут прямо по курсу вновь возник Леопольд Гроттер.Контрабас помчался навстречу контрабасу. Таня резко откинулась, вскинула смычоки сделала мгновенный перевертон. Это помогло ей избежать столкновения – онаощутила лишь тугой удар воздуха от пронесшегося рядом отца.

Но даже перевертон не мог надолго спасти ее. Снова какая-томагия, и контрабас Леопольда оказался совсем близко. Теперь десятый номерсборной вечности уже прессовал ее не на шутку, оттесняя от Змиулана. Тяжелыймяч, пристегнутый к предплечью, мешал Тане свободно маневрировать. Сверху иснизу к ней неслись Фрол Слепой и Аргус. Илья Муромец, точно гора, вырос у неена пути. Любой маневр, любое движение Тани читалось заранее. Ее брали в клещи,в самые безжалостные и твердые клещи, в которых ей когда-либо приходилосьбывать. Она не могла никуда уйти и вынуждена была лететь по прямой туда, где,зависнув перед мордой Змиулана, точно волнорез, замер славный богатырь ИльяМуромец.

Леопольд Гроттер, летевший теперь почти вплотную,вопросительно протянул руку ладонью вверх. Таня поняла, что сборная вечностивеликодушно дает ей шанс: или отдай мяч по-хорошему, или… Слезы сдавили ейгорло. Ну почему, почему так? Почему именно он?

– ПАПА, ЗАЧЕМ? ЭТО ЖЕ Я, Я! КАК Я СМОГУ ПОТОМ ЛЮБИТЬТЕБЯ? – крикнула Таня, одновременно понимая, что не расстанется с мячом.Лучше уж разбиться вдребезги о щит Ильи.

Лицо Леопольда Гроттера дрогнуло. Казалось, он что-то понял,или, во всяком случае, нечто забрезжило в его сознании. Он внимательнопосмотрел на Таню, на ее контрабас и на смычок. Потом, точно примерясь, бросилвзгляд на Змиулана и на Муромца – а еще секунду спустя Таня поняла, что ихконтрабасы сближаются.

– НЕ НАДО! – воскликнула Таня. – ПАП, НЕНАДО!

Неужели таран? Как подло! Внезапно она ощутила, как еехватают за руку и сильно тянут вниз, туда, где они неминуемо должны былистолкнуться с Аргусом. Но прежде чем это случилось, неповоротливого великанаоткинуло сдвоенным воздушным потоком – и это создало необходимую щель, чтобыони проскочили. Секунду спустя оба контрабаса в стремительном вираже обошли ИльюМуромца. Тот, ожидавший чего угодно, но только не этого, замешкался.

Внезапно Таня увидела, что они у самой огнедышащей мордыЗмиулана. Дракон уже надувался, собираясь выдохнуть пламя. Леопольд Гроттер ещесильнее сжал ее руку и потянул ее, но уже не вниз, а влево. Удивляясь, зачемприменять такой сложный маневр уклона, когда можно просто поднырнуть, Таня всеже послушно взмахнула смычком – и контрабасы, встретив боковой порыв ветра,отнесло за драконью морду.

ШШШИИИХ! ШШШИУХХ!

Да, так и есть! Змиулан выдохнул двойную, самую коварнуюструю: короткий сполох вверх и – резкий уход пламени вниз. Таня поняла, что,используй она стандартный уклон, от ее контрабаса – а возможно, и от нее самой– остались бы одни головешки. Леопольд Гроттер вторично спас ее.

– ПАПА, ПАПА! ТЫ, ТЫ…

Рука Леопольда разжалась и слегка подтолкнула ее. Теперь онуже вопросительно смотрел на Таню, словно хотел сказать ей: ну что же ты!Атакуй!