– Мамочка моя бабуся! Это был, возможно, самыйстремительный полет в жизни Жоры, закончившийся не менее эффектным торможениемо кирпичную стену. Техника, разумеется, ниже всякой критики, зато будет чтовспомнить на старости лет! – встрял Ягун.

Нежить убиралась гуськом, трусливо озираясь. Когда несколькосекунд спустя опомнившаяся Медузия выглянула в коридор, там никого уже не было,лишь на лестнице, ведущей в подвалы, затихали шорохи.

Отказавшись от преследования, доцент Горгонова вернулась вкласс. Она оказалась там почти одновременно с Поклепом, который ворвался тудаво главе спешно собранного отряда циклопов. Кузя Тузиков умел наводить панику.

– Что у вас стряслось? Я ничего не понял! Парень былстрашно напуган! – запыхавшись, обратился он к Медузии.

– И не без причины. Нежить нашла щит Персея и,прикрываясь им, решила немного побуянить. Ясное дело, они это любят. Нам надосказать спасибо Пипе. С любой другой магией щит бы справился, но к интуитивнойоказался не готов. Но откуда в Тибидохсе вообще взялся этот щит? Насколько язнаю, он хранился в Маглионе… И очень сомневаюсь, что у нежити хватило бы умапровернуть это дело. Скорее всего щит украл кто-то другой, нежить же лишьобнаружила его в тайнике, – сказала Медузия.

Когда утащит вор у вора –

Пророчество свершится вскоре… –

негромко, но с пафосом произнесла Лиза Зализина.

Таня с беспокойством оглянулась на нее, потому что саматолько что об этом подумала. И еще одна мысль пришла вдогонку: если пророчествособирается свершиться, значит, должна уже быть третья жертва!

Так и оказалось. Не успели убрать стекла и циклопы все также бестолково топтались в дверях, как Ягун схватился ладонями за виски.

– Лоткова! – крикнул он. – Она в беде!.. Ейплохо, очень плохо! Я это чувствую!

– Откуда ты знаешь? Подзеркаливал? – подозрительноспросил Поклеп.

– Ну подзеркаливал! И что из того? – крикнул Ягуни, не спрашивая у Медузии разрешения выйти, кинулся к дверям.

Один из циклопов попытался преградить ему дорогу, но,отброшенный Искрисом фронтисом с очень яркой искрой, грузно осел на пол. Занападение на циклопа да еще в присутствии Поклепа запросто можно было угодитьна темное отделение, но Ягуну было все равно.

– Какой же я идиот!.. Почему я утром не зашел за ней?Все я, я! И о чем думала моя мать, когда аисты подсунули ей такого болвана!Надо было сшибать аиста из базуки еще на подлете! – бормотал он на бегу.

Медузия, Поклеп и циклопы ринулись за Ягуном. За ними резвымтабуном неслись ученики. Обожженный искрой циклоп хромал последним, опираясь насекиру и произнося укоризненные слова, от которых Бедная Лизон зажимала уши.Вскоре все были уже на Жилом Этаже.

– Катя! Открой! Я знаю, ты здесь! – кричал Ягун,барабаня в дверь.

Дверь сотрясалась так, что невозможно было не услышать,однако никто не открывал. Поклеп с сомнением покачал головой.

– Похоже, в комнате никого нет, – сказала Медузия.

– Она там… Я… я это просто знаю, – увереннопроизнес Ягун.

– И как ты собираешься это доказать? Согласись, ломатьдверь – это не аргумент. Это, кстати, относится ко всем, – заметила доцентГоргонова, осаживая не столько Ягуна, сколько циклопов, которым не терпелосьпомахать секирами.

– Зачем же ломать? Я же не лопухоидный спецназ. Я могувойти и по-культурному! – удивился Ягун.

Он повернулся спиной, произнес «Туманус прошмыгус» и прошелсквозь закрытую дверь в комнату.

Поклеп и Медузия уставились друг на друга.

– Тэк-с! Запрещенное заклинание! Ничего себесветленькие! Думаю, Сарданапалу будет любопытно об этом узнать, – сзатаенным торжеством сказал Поклеп.

– Не делайте поспешных выводов! – сухо оборвалаего Медузия.

Дверь со щелчком открылась. Оказавшись с той стороны, Ягунповернул замок, и Медузия с Поклепом прошли внутрь. Четверокурсники ломанулисьбыло следом, но дорогу им преградили циклопы, обожавшие «не впущать» ещебольше, чем «не выпущать».

Комната Лотковой казалась пустой… Аккуратная стопкаучебников на столе, застеленная кровать. Вместо подушки мягкая игрушка-черепахаиз лопухоидного еще мира. Лампа из громадных южнорусских светлячков,зажигавшаяся вечером в одно и то же время – подарок Ягуна на Иванов день.Горела она всегда ярко, зато погасить ее до рассвета не было никакойвозможности – приходилось набрасывать платок. В углу рядом со шкафом – пылесос,украшенный множеством фенечек, амулетов и талисманов.

Ягун недоуменно оглядывался. Он был уверен, что застанетКатю здесь и что она в беде. Еще в классе он ощутил ее сильнейший призыв.Сейчас же оказалось, что он ошибался.

– Тут никого нет!.. Но где же она? Действительно,странно… – сказала доцент Горгонова.

Внезапно из шкафа донесся неясный звук. Медузия толкнуладверцу. На сброшенных с вешалок свитерах и юбках, закрыв лицо руками ираскачиваясь вперед-назад, сидела Катя Лоткова. Медузия о чем-то спросила ее.Лоткова не ответила и только стала раскачиваться быстрее.

Доцент Горгонова силой отняла ее руки от лица и невольновскрикнула. Она была не готова к тому, что ей пришлось увидеть. И никто не былготов. Лицо Кати бороздили морщины. Зубы были желтыми и редкими, под глазами –мешки. Но страшнее всего было смотреть на волосы… Они были абсолютно седые иистончившиеся, как у очень старого человека. Даже Медузия, которой много чегодовелось повидать на своем веку, едва удержалась от крика.

– Он… я проснулась, а он стоит у кровати с золотымиусами. Ухмыляется, а в руках молот, – невыразительным, каким-тообесцвеченным голосом сказала Лоткова.

Увидев Ягуна, она поспешно отвернулась и уткнулась лбом встенку шкафа. Ее худенькая спина содрогались от слез.

– Мамочка моя бабуся! Да что же это! – растерянносказал Ягун.

Катя продолжала плакать.

– Уйди. Они пусть останутся, а ты уйди! – крикнулаона.

Ягуна захлестнула жалость.

– Неужели ты думаешь, что я тебя из-за красоты… Вот ещеерунда какая!.. Да ты и сейчас лучше всех. Пошли, бабуся что-нибудь придумает.И забудь – ерунда это все, – отрывисто сказал он.

– Нет, уйди, уйди… Я не хочу, чтобы ты видел!.. Всеуйдите!.. Я не хочу, ничего не хочу!.. Все! – плакала Катя, пряча лицо.

– Народная мудрость – простая, как табуретка, гласит:когда хочешь, чтобы ушли все, проще уйти самой. Садись на пылесос – я всесделаю!