сразу же скрылся в подъезде. И тогда я поняла, что вскоре что-то случится. Ну а дальнейшее ты знаешь.

Натали замолчала, тем самым не мешая ему обдумывать ситуацию. Лобанов тоже молчал. Он объявил, что верит ей. И значит верит. У него нет никаких причин для сомнений. Она доказала свою верность, как эти двое аристократишек доказали, что являются предателями, что родовая честь для них ничего не значит. Да скорей всего никогда у них и не существовала.

— Почему бы нам не разжечь камин? — предложил он. — Мне всегда нравилось сидеть перед ним. Когда у меня выпадали свободные минутки, я ненадолго приезжал сюда лишь для того, чтобы посидеть у огня. Всякий раз я убеждался, что если долго наблюдаешь за пламенем, это меняет восприятие действительности. Во дворе есть дрова, сейчас я их принесу.

Лобанов вышел из дома, внимательно огляделся, даже подошел к калитке и метнул взгляд вдоль улицы. Кажется, никого нет. Значит, можно заняться совсем иными, несравненно более приятными делами.

Лобанов вернулся в дом, сложил поленья возле камина. Быстро разжег его. Затем направился на кухню, принес оттуда бутылку коньяка и еще один граненный стакан. Он сел рядом с Натали, налил ей и себе.

— Никогда не видел баронессу, которая бы глушила коньяк, словно грузчики, из стаканов, — улыбаясь, произнес он. — За нашу дружбу!

— Только за дружбу? — Она на секунду задумалась. — Нет, только за дружбу пить не буду.

— За что же ты желаешь выпить?

— Я тебе не рассказывала о своей женской жизни. У меня было несколько возможностей выйти замуж. В том числе ко мне сватался один миллионер. Он владел довольной крупной фирмой, она производила оборудование для свиноферм. Он и сам был чем-то похож на свиней; такой же розовой, лысый, с носом-пятачком. У меня было бедственное положение, я позарез нуждалась в деньгах. А он предлагал мне почти неограниченный кредит. Но я так и не сумела себя перебороть. Я всегда хотела видеть рядом с собой непременно смелого, сильного и красивого мужчину, способного идти ради достижения своей цели на самые рискованные шаги. Такого, как ты. Поэтому я не желаю пить этот коньяк за дружбу, я хочу выпить за нашу любовь.

Не дожидаясь его реакции на ее слова, Натали быстро осушила стакан и бросила его на пол. Затем обняла Лобанова за шею. Ее смоченные в коньяке губы нашли его еще сухие губы. Он ощутил, как коньячная капля упала с ее уст ему на язык. «Я сегодня заслужил этот подарок», — мысленно сказал он себе, крепко прижимая к груди молодую женщины и целуя ее в ответ. Он вдруг ясно понял, что сейчас ему не нужно ни богатства, ни славы, ни денег, он хочет лишь одного — любви.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава двадцатая

Самолет совершил посадку точно по расписанию. Подали трап, и они вышли на летное поле. Если три часа назад они улетели из потных объятий жары, то прилетели прямо в изнуряющие объятия зноя. Солнце дышало таким жаром, что напоминало раскаленную сковородку, глаза не выдерживали и секундного взгляда на этот раскаленный желтый обруч.

— Совсем как в Африке, — рассмеялась Натали.

— Ты была в Африке? — удивился он.

— Целый месяц, причем в самый жаркий в году. Это была настоящая пытка. Такое чувство, что ты попала в ад. Но я ее выдержила. Так что преисподняя меня больше не страшит.

— Что ж ты там делала? Каталась на слонах?

— Ты прав, я в самом дела каталась. Правда всего один раз. А в Африке я была, кстати, из-за твоего Кронфильда, по заданию редакции я проверяла слухи о том, что он вывозит древние предметы африканского искусства и при этом нагло обманывает их владельцев, платя им какие-то жалкие гроши.

— И эти слухи подтвердились?

— Частично. Мне удалось выяснить, что такая группа действительно действует. Но стоит ли за ней Кронфиьлд, я узнать не сумела, никто не хотел о нем говорить. Это имя просто всех пугало.

— Может быть, на этот раз тебе повезет больше, — утешил он ее словами, а затем подкрепил их долгим поцелуем.

На автовокзале, куда они приехали из аэропорта, им сообщили, что прямого сообщения со станицей Тверской не существует. И ближайший пункт, куда ходит автобус, находится на расстояние от нее не менее чем в пятидесяти километрах. Ну а дальше каждый вынужден добираться до конечной точки маршрута как может.

В ожидании автобуса они сидели на скамейке в зале ожидания. Натали прикорнула на его плече. Сам же он внимательно посматривал по сторонам. Отправляясь в это опасное путешествие, они пришли к единодушному выводу, что Кронфильд в покое их не оставит и надо быть готовым к любым неожиданностям. Но пока оснований для тревоги не было, вокруг он видел лишь истомленные сильной жарой и утомительным ожиданием лица.

Дорога заняла почти четыре часа. Измученные, они вывалились из провонявшего потом автобуса. Наступил поздний вечер и продолжать путешествие было бессмысленно.

Поселение, где они оказались, представлял из себя небольшой, зато очень обильно покрытий пылью городок. В этом они быстро убедились по характерному скрипу песка на зубах. В основном застроен он был одноэтажными домами и несколько трехэтажных зданий выглядели на этом фоне небоскребами. Они узнали, где находится гостиница, и не без труда передвигая тонущие в пыльной топи ноги, побрели в указанном направлении.

Гостиницей называлось двухэтажное строение скорей больше смахивающее на барак. Зато в нем имелись свободные номера. Они быстро оформили документы и поднялись на второй этаж в свою временную резиденцию.

Это была маленькая комнатушка, с разбитой мебелью и где абсолютно ничего не работало: свет не зажигался, радио молчало как партизан, бачок в туалете ничего не смывал, а из крана не текла вода, так как была сорвана ручка. Вдобавок, как убедились они совсем вскоре, номер был густо населен не самыми лучшими представителями земной фауны; тараканы, пауки и мухи попадались им буквально везде.

Но они почти не обращали внимание на все эти маленькие неудобства. Едва оказавшись в номере, они бросили на пол сумки и устремились друг к другу. С самого утра этого бесконечного долгого дня Лобанов мечтал об этой долгожданной минуте, как бредущий по пустыне путник о глотке воды. Он открыл в Натали замечательную любовницу — страстную, изобретательную и внимательную. Он чувствовал, как все глубже погружается в эту бездонный омут новых для него сладостных ощущений. Не раз за эти дни Лобанов спрашивал себя: а не теряет ли он голову,