Вот именно: никуда не бежать. Затаиться, пересидеть,дождаться, пока уйдут актеры и угомонится погоня и все покинут театр, а потомспокойно, не спеша, найти какой-нибудь выход – и убраться отсюда. В средствахона, слава богу, не стеснена, сообразила Александра: одних бриллиантов на нейнавешано на несколько сотен тысяч рублей, а жемчугов, сапфиров, другихбаснословных камней, а золота! Этого хватит, чтобы добраться до России. ЕслиЛоренцо нанизал на нее все эти украшения, значит, как бы подарил ей. А если нет…ну что же, должна она хоть какую-то пеню получить от мужчины, который обманом(или силой? Нет, все-таки обманом!) заманил ее в постель, однако жениться иприкрывать грех явно не собирается, подумала Александра. И мрачно усмехнулась:пожалуй, они с Лючией и впрямь сестры. Она уже берет плату за страсть! Нет, вседело в этом городе, в его атмосфере! Здесь поневоле вдыхаешь воздухсладострастия, опасный для нравов. Все здесь – удовольствия и легкомысленныеразвлечения. Вот и Александра уже отравилась этим городом, ибо такиерассуждения более пристали продажной женщине, но уж никак не благородной,невинной девице!

Впрочем, она уже не невинная… Ах, да будет, еще будет у неевремя разобраться, кто она, блудница или праведница! А сейчас надо бежать!

С некоторым трудом отыскав конец неимоверно длинной лавки,Александра обогнула ее и выскочила на сцену… в тот самый момент, когда зрителив своих восторгах достигли предела и поняли, что им мало видеть перед собоюблагородных героев: они желали насладиться встречей с наказанными злодеями.

– I morti! – раздались крики. – I morti! Fiora! [44]

И мертвецы… зашевелились, вынимая у себя из-под мышек крепкозажатые там картонные мечи!

Александра не стала ждать, покуда они восстанут измогильного праха, и ринулась вперед, но вдруг один из убитых тиранов бросилсяей наперерез и схватил за руку, издав шепот, который мог бы прозвучать громчелюбого вопля:

– Лючия! Ты здесь! Значит, ты узнала меня? О моя дорогая!

И он простер руки к Александре, явно намереваясь заключитьее в объятия.

***

А ту словно столбняк объял. Право же, не зря она себе иногданапоминала Дон Кихота, ибо при ее приближении каждый предмет превращался вприключение, как ветряные мельницы – в драконов! Вот и теперь – откуда нивозьмись…

В ужасе смотрела она на мертвеца. Да и среди живых не было унее таких знакомых: бледных, щедро посыпанных белою пудрой, снеестественно-рыжими волосами из крашеной пакли, наклеенными смоляно-чернымибровями и кроваво-алыми, грубо намалеванными губами. Однако густо подведенныеглаза были настоящими, в них горел такой восторг и враз такая боль, чтоАлександра растерялась – и попыталась вразумить хоть этого незнакомца.

– Я вовсе не… – пролепетала она, но в это время он, неслушая, схватил ее за руку:

– Слава богу, ты жива, этот злодей пощадил тебя! Но это вседо поры до времени, пока он не нашел бумаги. Бежим. Драгоценностей на тебестолько, что нам надолго хватит!

Александра вытаращила глаза на этого человека, оказавшегосятаким же практичным, как она. Родственные души, а? Наверное, еще один любовникЛю-чии! Но ей совсем не хотелось, избавившись от Лоренцо, оказаться в другихстоль же цепких руках, а потому, бросив коротко: «Нет!» – она попыталасьоттолкнуть его, но незнакомец ринулся вслед, в то время как собрат его поискусству стоял в замешательстве, не зная, имеет ли он право в одиночествевознаградить публику за ее неистовые вопли:

– Bravi i morti! [45]

Александра почему-то испугалась так, как давно не пугалась.Что-то необъяснимо губительное, страшнее, чем власть Лоренцо, надвигалось нанее, и самым страшным была как раз эта необъяснимость страха. Умом онапонимала, что следует воспользоваться помощью этого незнакомого человека,актера, который знает в театре все ходы и выходы, ну а потом его можно будетобвести вокруг пальца. Да, умом она понимала это, но не переставала бояться имолча, ожесточенно пыталась вырвать из его пальцев край своего платья, закоторый он успел ухватиться.

И вдруг почувствовала себя свободной! Актер выпустил ее иотпрянул, и даже попятился, испуганно уставившись на что-то за спинойАлександры.

Она резко оглянулась, уверенная, что Лоренцо, конечно,настиг ее.

Но это был не Лоренцо. Невысокий, тщедушный человек впотертом камзоле и черной шелковой рубахе вместо кружевного белья стоял,прислонясь к кулисе, и казался темным пятном на разноцветном узоре яркихдекораций и цветастых костюмов окружавших его актеров и актрис.

– Браво, мертвецы! – сказал он самым гнусавым в миреголосом, указывая подбородком на занавес, за которым не унимались зрители,требуя актеров на поклон. – Браво, мертвецы!

Чезаре. Это Чезаре!

Александра вся сникла, мгновенно поняв, что бегство ее сноване удалось. На актера появление Чезаре произвело еще более сильное впечатление.Он отмахнулся от собрата-мертвеца, настойчиво желавшего явиться публике, и,подхватив полы своего длиннейшего одеяния, кинулся бежать.

Чезаре пожал плечами, глядя ему вслед, а потом повернулся кАлександре.

– Чего хотел от вас этот сумасшедший, синьорина? – спросилон с той почтительностью, которая в последнее время явственно окрашивала егообращение к ней.

Александра сердито пожала плечами.

– Не знаю! Кажется, ему приглянулись мои драгоценности, –буркнула она первое, что в голову пришло, и вздрогнула, услышав рядом сердитый,слегка запыхавшийся голос Лоренцо:

– А мне думается, ему приглянулось то, что было под этимидрагоценностями! Однако вы, оказывается, весьма скоры на ногу… Отныне, мояочаровательная ведьма, если я захочу предъявить вас людям, я буду приковыватьвас к себе цепью!

Ведьма?.. Цепью?! Александру будто током ударило. Да что онсделал, что еще сделает с нею?! Она с ненавистью вскинула на него глаза, и весьмедовый яд, копившийся в ее сердце, вся горечь, вся обида хлынули в голову,сплавились, отлились убийственным, оскорбительным словом… но она не успела нисказать это слово, ни даже осознать его.