Да, она улыбнулась – значит, она все-таки была еще жива,хотя и не ощущала своей души. Душу отнял Лоренцо… а тело осталось и судовольствием ощущало тепло воды, и трение намыленной жестковатой ткани, иприкосновение к волосам проворных пальцев: служанки осторожно распутывали еесбившиеся локоны, и обвивавшие их жемчужины срывались с нитей и падали одна задругой в воду. Как слезы. Александра вспомнила сказку, в которой слезы какой-топохищенной красавицы превращались в жемчужины, и отерла глаза мокрой ладонью.Наконец жемчужины перестали падать, и старухи принялись мыть ей голову, подносявсе новые и новые кувшины с горячей водой.

Эта процедура длилась так долго, что Александра почти неудивилась, когда, чистая и розовая, была извлечена из ванны, окутана нагретымипростынями и обнаружила, что за окном сумерки. День смешался с ночью в некийкомок боли, и Александра содрогнулась, подумав о том, что принесет ей новаяночь. Тут же она старательно изгнала из головы все мысли, тем более что ейбольно расчесывали мокрые волосы. Александра попросила заплести их в две косы.Служанки страшно удивились и даже начали спорить. Александра стояла на своем.Одна из служанок отложила гребень и вышла, но тотчас вернулась и, покорнокивнув, принялась плести косы. Александра поняла, что она ходила с кем-тосоветоваться и этот кто-то велел ей слушаться. Судя по тому, сколь быстровернулась служанка, этот человек стоял чуть ли не за дверью. Наверное, Чезаре,подумала Александра, и ей стало немного легче, когда она подумала, что естьпреграда в виде Чезаре между нею и князем. Впрочем… черт ли удержит Лоренцо,если он захочет к ней войти! Александра прижала руки к сердцу – и ее шатнуло:наверное, от голода. Конечно, она ведь почти два дня ничего не ела!

Словно прочитав ее мысли, одна из служанок опять ушла иворотилась с подносом, на котором была какая-то еда. Александра едва дождалась,пока на нее надели длинную кружевную рубаху из запасов Лючии Фессалоне и ещекакое-то роскошное одеяние вроде казакина («Жалко, чай, платьев стало!» –угрюмо подумала она, вспомнив два своих изрезанных наряда), а потом служанки споклонами ушли, забрав с собою лохань и кувшины и оставив Александру наедине сжареным цыпленком, большим ноздреватым сыром, пышными лепешками и маленькими,едва спелыми померанцами, из которых она осилила лишь один: больно кисло было.От всего же прочего остались только крошки и дочиста обглоданные косточки, иАлександра, наевшись, так вдруг устала, что забралась на единственное ложе вэтой комнате – на тот самый пресловутый стол! – свернулась на нем клубком,укутавшись в ту самую пресловутую скатерть, и мгновенно заснула.

***

Сразу появился Лоренцо… обнаженный и равнодушный Лоренцо. Онлежал рядом с нею на этом столе, скрестив на груди руки и холодно глядя впотолок, а Александра целовала его ноги и униженно молила о любви.

– Мои бумаги! – отвечал ей Лоренцо так отчужденно, что вкомнате словно веяло стужей. – Отдай мне мои бумаги, тогда я возьму тебя.

Но у Александры не было никаких бумаг, у нее были толькопоцелуи, которые она щедро расточала Лоренцо, но это было все равно, чтоцеловать мраморную статую: так невозмутим оставался он.

И вдруг она услышала шаги – торопливые шаги. Они на мигзамерли под дверью, словно кто-то приостановился, вслушиваясь, что происходит вкомнате, а потом створки с тихим скрипом приотворились и голос, показавшийсяАлександре знакомым, произнес:

– Письмо для синьора Анджольери!

Лоренцо лениво дал знак посланному приблизиться, и тут изтемноты в зыбком колыханье свечей вошла… она! Сама Александра!

Синее платье в золотых розах, и жемчуг, обвивший золотыелоконы, и много золота, бриллиантов, сапфиров на шее, на руках, в ушах… Это былаАлександра из вчерашнего дня, словно бы еще перед отправлением в театр илисразу после возвращения из него: ее розы еще не были смяты, а нитидрагоценностей разорваны. А сердце еще не было разбито… И эта прошлаяАлександра держала в руке свиток бумаг и потрясала им, торжествующе выкликая:

– Письмо для синьора Анджольери!

– Мои бумаги! – встрепенулся Лоренцо. – Лючия! Ты принесламне мои бумаги!

И Александра только теперь поняла, что ее сестра вернулась вВенецию, чтобы предъявить свои права на Лоренцо.

Да, сразу видно, что эти права у нее были! Лоренцо свосторгом простирал к ней руки…

И Лючия не стала испытывать его терпение. Швырнув свитоктак, что он влетел в камин, она подобрала юбки и легко вскочила на стол, верхомна Лоренцо, стиснув его бока своими коленями. Они оба, Лоренцо и Лючия,испустили слитный стон восторга и с места пустились в такую бешеную скачку, чтосвоими неистовыми телодвижениями столкнули со стола Александру, которая тяжелоупала на пол и с криком боли откатилась к камину, в котором пылал ворох бумаг,испуская черный жирный дым…

Александра вскинула голову.

Она лежала на полу… Кругом – кромешная тьма, даже звезд имесяца не видно за окном. Наверное, минул день, и вечер, и настала ночь.

Она спала! Она спала и видела сон! Такой страшный сон, чтодаже свалилась со стола.

Александра привстала, огляделась. Конечно, она одна.Конечно, нет никакой Лючии и Лоренцо…

Нет Лоренцо. Он сегодня не пришел. Да. Она понимала, чтовчера между ними началось – и тут же закончилось что-то, названия чему она незнала. Лоренцо теперь снова видел в ней врага, ему нужны от нее только бумаги,письма.

«Письмо для синьора Анджольери!» – отчетливо вспомнилось ей.Это было не во сне, Александра уверена. Она сквозь сон слышала эти слова, этотнегромкий голос, показавшийся знакомым. Чей голос?

Любопытство и смутная тревога заставили ее встать и погналик двери. К изумлению Александры, та оказалась незапертой. Сердце так изабилось! Дверь отворена. В коридорах темно и тихо. Дворец погружен в сон. Аесли выпадет удача добраться до главного выхода – и никого не встретить?

«Надо попробовать», – решила Александра и, уверяя себя, чтоищет путь на волю, побежала куда-то в темноту, напряженно вслушиваясь в звуки.