– Это гексаграмма «Воссоединение» из китайской «Книги перемен». Слыхал о такой?

– Что-то когда-то.

– Она означает, что я повстречаю великого человека.

– Поздравляю.

Девушка театрально подмигнула.

– Вдруг это ты?!

– Или Герхард Петров.

– Да ну тебя…

– Герхард Алексеевич подметил, что изменения в поведении коснулись не только тебя, но и остальных девочек. Что у вас там произошло? Смена рабочего регламента?

Кристина зыркнула на меня искоса, с некоторой опаской, достала зефир из коробки.

– Я не запомнила твое имя…

– Значит, так надо, – отмахнулся я. – Он рассказал мне о ваших отношениях, о том, какая ты чуткая, и прочую хрень.

– Прочая хрень… Да ты романтик.

– А потом все пошло под откос. С его слов, ты начала вести себя так, словно никогда его не видела.

Она откусила зефирину, развела руками.

– Я что, тапочки ему подносить должна?

– Изменения произошли резко и без видимых причин.

– Я пересмотрела отношение к бизнесу.

– У всех мартовских девушек разом?

– Ох уж этот женский коллектив! Одна помада на двоих, одно настроение на всех… Ну, ты знаешь.

– Или дело в смене руководства?

Кристина перестала наводить суету, взглянула на меня предельно серьезно.

– Я виделся с Мазаем. Он мне кое-что рассказал о своем… сменщике. Альбинос – так ведь его зовут?

– Геннадия Сергеевича проведал? И как у него дела?

– Хреново. Он застрелился.

Для Кристины мои слова, кажется, стали полной неожиданностью.

– Чего?

– Того. Достало его в инвалидном кресле сидеть, он и пустил себе пулю в голову.

– Какое кресло еще?.. Мазай на Канарах отдыхает.

– На Хренарах! На даче он был, в старом доме – видать, последнее, что ему оставил Альбинос!

Девчушка переменилась в лице, опустила голову, уставившись в кружку.

– Кто-то из девчонок говорил, что не мог он так просто все бросить и улететь на островах жариться. Я не верила. Не хотела верить…

Я достал смартфон, вышел в Интернет, быстро нашел утреннюю заметку в «Подслушано в Серпейске» о найденном теле Мазая. Кристина пробежала запись глазами, рассмотрела фото с места происшествия, брезгливо отодвинула смартфон.

– Вот же черт…

– Да вроде не похож, – сказал я, пряча телефон в карман.

– Жаль Генку. Нормальный дядька был. Хорошо к нам относился.

– А Альбинос – плохо?

Красотка ощетинилась, вновь начала смотреть с недоверием в глазах.

– Ты пришел узнать, как у меня дела, или про Альбиноса вопросы задавать?

– И то, и другое.

– По просьбе Петрова?

– По собственной инициативе. Я в отеле-то вашем побывал. Кое-что мне не очень понравилось. Например, то, как ведут себя ваши девочки-роботы.

Она пожала плечами:

– Отряхнись и иди дальше.

Я фыркнул, покачал головой:

– Э нет, сестренка. Я теперь разобраться хочу.

– Поверь, лучше не лезть в это, – вздохнула она.

– Уже влез. Итак, Альбинос…

– Не против, если подымлю?

– Дыми.

Девушка взяла пачку сигарет, зажигалку, закурила.

– Что Геннадий Сергеевич успел рассказать?

– О том, как Альбинос отобрал у него бизнес.

Кристина усмехнулась.

– Отобрал… Альбинос ни у кого ничего не отбирает – люди сами все отдают.

– Почему?

– Откуда мне знать? Да и вряд ли кто-то сможет это объяснить. Он просто говорит – люди просто подчиняются.

– Альбинос – телепат?

Она вновь уставилась на меня крайне серьезным взглядом, прикидывая, не шучу ли я, а затем расхохоталась. Смеялась долго и громко – и это был искренний смех.

– Ты точно из этого города? Может, с другой планеты? Или с телевидения?

У меня не было настроения шутить, и я понадеялся, что каменное выражение лица говорит об этом достаточно красноречиво. Отсмеявшись, Кристина глубоко затянулась сигаретой, выпустила густую струю дыма.

– Телепатия – нет, не знаю. Может быть. Он просто щелкает пальцами и говорит, что делать. Вот так. – Она щелкнула тонкими ухоженными пальчиками. – И ты уже не можешь сказать «нет». Телепатия ли это? Или просто какая-то фишка вроде НЛП? Он называет это фокусом, а мы с девчонками – попасть в фокус.

– Вы поэтому все там как роботы? Альбинос вас программирует?

– Он не то чтобы программирует. Скорее… опустошает. Мы собираемся у него в кабинете перед началом смены. Щелчок – и мир либо как в тумане, либо вообще перестает существовать. Потом бах – и вот уже смена позади! Это странное чувство на самом деле.

– С помощью фокуса он не позволяет вам от него уйти?

– Уйти?! – Красивый лобик прорезали морщинки недоумения. – Что за бред? Зачем нам уходить от него?

– Но ведь он… подчиняет вас, лишает воли! Вы там как рабы.

Она подвинулась чуть ближе, глядя на меня с легким прищуром.

– Ты вообще не улавливаешь, что к чему, да? Раньше, когда меня заказывали в номер, я не знала, каким окажется очередной клиент. Не все они были приятными людьми. И далеко не с каждым я хотела бы встретиться вновь. Несколько раз мне приходилось переступать через отвращение, а потом часами отмываться в ванной. Эмоции, знаешь ли, не из приятных. Но теперь, с появлением Альбиноса, я больше не тревожусь. Я прихожу на работу, надеваю белье, а в следующий миг – снова одетая, но с тугой пачкой денег в кармане! Клиенты получают мое тело – но не меня. Я вне их власти! И никаких воспоминаний о том, со сколькими я переспала.

– И о том, что вытворяли с твоим телом.

– Плевать! – в запале воскликнула девушка. – Пусть делают все, на что их больная фантазия горазда. Лишь бы платили за дополнительные услуги. А Альбинос всегда очень четко следит за тем, как расплачивается клиентура.

Я взял паузу, сделав первый глоток кофе за всю беседу. Не скажу, что услышанное так уж меня шокировало. Но на определенные размышления из области морали натолкнуло, да.

– И вас всех устраивает подобный расклад?

– Да это великолепный расклад! Кто бы не хотел работать так же? Ты не хотел бы? А работяга с завода? Пришел на смену, переоделся в робу, и вдруг бац – ты уже сменился, а в руке монета звенит! К тому же мы ведь не устаем. Альбинос с самого начала объяснял, что блокируются какие-то там процессы в мозгу. Усталость притупляется. «Выходя из фокуса», мы бодры, как после здорового сна.