– Группа уже тут, – сказал он, загородив собой выход из бусика. – Сирены слышишь?

Действительно, к дому уже подлетали машины спецназа, внутри они должны были оказаться самое долгое через минуту. Иван мог опередить их максимум секунд на двадцать, что вряд ли могло помочь делу – он только мешался бы под ногами. Ему пришлось включить терпение на полную мощность и сконцентрироваться на том, что слышно в эфире.

– Он что-то говорит! Что-то еще говорит,… Сделай громче! – Иван приникнул к наушнику, в котором на самом деле прозвучали несколько неразборчивых слов.

Но больше услышать они ничего не смогли.

* * *

– Все кончено, говоришь? – прошептал разбитыми губами Шестаков. – Не для всех, Володя. Но для тебя – совершенно точно.

Следователь упер ногу в могучую спину стоящего на коленях капитана и выдернул из его шеи меч. Ляшкин, продолжая что-то бормотать сквозь клекот булькающей в его гортани крови, повалился прямо на Гуляру. Кровь умирающего спецназовца тут же залила ее с ног до головы. Чувствуя это, Гуляра беззвучно зарыдала, не в силах больше сопротивляться поглощающему ее кошмару.

Владимир, сделав исполинское усилие, сумел поднять голову и заглянуть ей в глаза. Как могло показаться со стороны, он просил у нее прощения: за то, что так и не сумел спасти. Ляшкин коснулся Гуляриной щеки и ее волос, провел по ним ладонью, попробовал что-то сказать – она не расслышала. В следующее мгновение силы покинули капитана. Обмякнув, он сполз рядом с Гулярой на пол и там, в огромной, и все еще растущей в размерах, луже собственной крови, затих.

Закусив губы, Гуляра бессильно плакала, с огромной болью взирая на умирающего у ее ног Владимира и с огромной ненавистью на торжествующего Шестакова. Который, тем временем, лихорадочно собирал в черный пластиковый мешок сброшенные с верстака вещи. Управившись с этим за полминуты, он с силой двинул верстак в сторону – за ним оказалась небольшая потайная дверца, метра полтора высотой, от которой сразу же потянуло холодом и землей.

Шестаков залез в карман брюк и достал оттуда ключ от наручников, удерживающих на цепи Гуляру.

– Ничего еще не кончено, – бормотал он в это время. – Ничего. До конца. Всегда надо идти до конца…

Снаружи послышались звуки приближающихся сирен.

* * *

Спецназ ворвался в дом группой из шести человек. Остальные расположились снаружи, караулить окна. Однако не успел скрыться в дверном проеме последний из бойцов, как из гаража на соседнем участке, ревя мотором, на дорогу выскочил шестаковский «фиат».

Снеся хлипкие воротца, он вырулил на улицу Лесную и сразу же выдал максимальный газ.

– За ним! Скорее! – крикнул Иван Вадиму, и машина техподдержки, которой пришлось сначала неуклюже развернуться, устремилась в погоню.

Увы, она оказалась короткой. Имея преимущество в несколько десятков секунд и, вероятно, давно уже отработав такой план отхода, Шестаков четко знал, что делать и куда ехать.

Когда машина с Иваном добралась до ближайшей развилки, понять, куда именно свернул с нее беглец, было невозможно. Вадим, сидевший за рулем, попробовал угадать и повернул на улицу, показавшуюся более перспективной, но, по всей видимости, промахнулся. Машина спецназа, стартанувшая еще позже, вообще не имела шансов на успех. Черешнин слышал, как по рации передавались ориентировки для городских постов – оставалось надеяться, что это сработает.

Поколесив еще несколько минут, они решили вернуться: кто знает, может быть Шестков бежал один, а целая и невредимая Гуляра дожидается сейчас своих избавителей внутри дома? Вместе с Ляшкиным, у которого, судя по всему, просто забарахлил комплект радиосвязи.

К сожалению, когда они подъехали обратно к дому, из него уже выносили тело капитана, чтобы погрузить его в как раз подрулившую машину «скорой». А встретивший их старший лейтенант, командир прибывшей группы, на вопрос о Гуляре сообщил, что никого более, кроме ветхой бабули, мамы Евгения Шестаков, в доме обнаружить не удалось.

Иван, как во сне, прошел внутрь дома Шестакова. Лейтенант хотел было его остановить, но веснушчатый посмотрел на него с такой смесью укоризны, смирения и просьбы, что оставалось только махнуть рукой – пусть, все-таки тут была его девушка.

Сошедший с ума по неизвестным причинам маньяк Евгений Алексеевич Шестаков вместе со своей жертвой скрылся в совершенно неизвестном направлении.

Глава 5

Что делать?

Покуда не приехала следственная группа, которая сразу же удалила бы с места преступления всех посторонних, Иван постарался хотя бы мельком осмотреться в доме. В памяти фиксировались общие детали. Коридор, в котором сражались слон с ягуаром. Раздолбанная в щепки дверь в подвал. Мама Шестакова, не понимавшая, что происходит, и постоянно твердившая лейтенанту, что-то вроде: «Женя, наверное, покушал и гуляет. Когда вернется, вы сможете поиграть».

С замиранием сердца Иван спустился в подвал.

Снова следы борьбы. Огромное количество крови, особенно в углу, рядом с короткой железной цепью. Тут он держал Гуляру. Которую не сумел спасти даже командир спецназа Владимир Ляшкин. За неаккуратно стоящим, сдвинутым поперек комнаты верстаком зияла дыра тоннеля, через который, судя по всему, Шестаков и добрался до машины. Ни маски, ни меча – а именно их искал Черешнин – нигде видно не было.

Иван включил фонарик в мобильном телефоне и двинулся в туннельный проем. Примерно на его середине, метров через сорок, он нашел нечто, от чего к горлу сразу же подкатила тошнота. Странным образом это подействовало на него намного сильнее, чем даже вид пролитой крови.

Черешнин с облегчением выбрался на свежий воздух с другой стороны туннеля, в гараже, держа в руках машинку для набивания тату – по всей видимости, оброненную сбегавшим безумцем.

– Вот, я нашел внутри, – сказал он первому попавшемуся спецназовцу.

– Надо было на месте оставить. Следаки бурухтеть будут, – покривился боец.

– Отнести обратно? – предложил Иван.

– Да ладно, тут положи. Отпечатков только не оставь.

– Я осторожно, – уверил Черешнин и под прощальную реплику «и больше ничего не трогай!», отправился обратно к дому, чтобы продолжить поиски чего-либо, что могло привести его к Шестакову, а, следовательно, и к Гуляре.

Но этим планам не было суждено сбыться. Оказывается, пока он рыскал под землей, успел подъехать Манин. И первым, с кем он тут столкнулся, оказалась ненавистная ему Клара. Да и Иван Черешнин, собственно, не вызывал у него никаких положительных эмоций тоже.

– Это что?! – искренне негодовал Манин от этой встречи на месте преступления, раскрываемого четвертый раз за полгода. – Почему тут посторонние?!

– Я объясню, – сквозь комок в горле начал Иван. – Заплаточник до сих пор на свободе. Это Шестаков, и у него сейчас