Тогда молвил Гвиндор Турину: "Помощь за помощь! Но моябыла роковой, а твоя бесполезна, ибо тело мое искалечено так, что не может бытьисцелено, и должен я покинуть Средиземье. И хотя я люблю тебя, сын Хурина, япроклинаю тот день, когда увел тебя от орков. Если б не твоя гордыня и не твоявоинственность, я остался бы жив и любим, да и Наргофронд, пусть на время,стоял бы. Теперь же, если любишь меня — уйди! Поспеши в Наргофронд и спасиФиндуилас. Вот мое последнее слово: она одна стоит меж тобою и твоимпроклятием. Если ты потеряешь ее, оно найдет тебя. Прощай!"

И Турин поспешил в Наргофронд, по пути собирая уцелевшихвоинов; шли они, и сильный ветер срывал листву с деревьев, ибо осень сменяласьзимой. Но орды орков и дракон Глаурунг оказались там раньше их и явилисьвнезапно, прежде, чем стражи узнали о том, что случилось в долине Тумхалад.Страшную службу сослужил в тот день мост через Нарог, широкий и прочный, ибовраг перешел по нему глубокую реку, и огнедышащий Галурунг пришел к ВратамФелагунда, и разрушил их, и вошел.

Когда подоспел Турин, ужасное разорение Наргофронда ужепочти свершилось. Орки перебили или рассеяли всех, кто еще держал оружие, и ужеобшаривали чертоги и палаты, грабя и разоряя; тех женщин и девушек, что не былисожжены или убиты, они сгоняли на террасах перед домами, дабы увести их врабство к Морготу. Среди этого горя и разора шел Турин, и никто не мог и нехотел преградить ему путь, хоть он убивал всех, кто ему ни попадался, и шел кмосту, пробивая себе дорогу к пленникам.

Был он сейчас один, ибо те немногие, кто следовал за ним,бежали прочь. В этот миг из распахнутых врат выполз Глаурунг и лег меж Туриноми мостом. И молвил он, побуждаемый жившим в нем лиходейским духом: "Приветтебе, о сын Хурина! Что за радостная встреча!"

Турин шагнул к нему, и вспыхнуло пламенем острие Гуртанга;но Глаурунг, упреждая удар, широко раскрыл свои немигающие глаза и воззрился наТурина. Бесстрашным взглядом ответил ему Турин, поднимая меч; но в тот же миг обездвиживающиечары драконьих глаз одолели его, и он замер. Долго стоял он, словно высеченныйиз камня; и кроме них двоих, безмолвных, не было ни души перед вратамиНаргофронда. И вновь заговорил Глаурунг, насмехаясь над Турином: "Черны жевсе твои пути, сын Хурина! Неблагодарный приемыш, разбойник, убийца друга,похититель чужой любви, тиран Наргофронда, губительно храбрый вождь, бросившийсвоих родичей на произвол судьбы. В нужде и нищете, рабынями живут в Дор-Ломинетвои мать и сестра. Ты одет, как принц, они же ходят в лохмотьях; они призываюттебя, но ты о том не тревожишься. Счастлив будет отец твой узнать, каков у негосын; а уже он-то непременно узнает." И Турин, зачарованный Глаурунгом,внимал его речам и видел себя в кривом зеркале лиха и ужаснулся, тому, чтоувидел.

И пока стоял он, цепенея под взглядом дракона, погруженный вмучительные мысли, орки с согнанными вместе пленниками прошли мимо Турина иперешли мост. Среди них была Финдуилас, и она ??вала Турина, но Глаурунг неотпустил его, пока крик ее и плач пленников не стихли на северном тракте; идолго еще звучал этот крик в ушах Турина.

И вдруг Глаурунг отвел взгляд и замер, выжидая; а Туринмедленно шевельнулся, словно очнувшись от тяжкого сна. Придя в себя, он скриком бросился на дракона. Но лишь рассмеялся Глаурунг: "Если уж такхочется тебе умереть, так и быть, я тебе помогу! Не поможет ли это Морвен иНиэнор? Ты не внял зову эльфийской девы. Отречешься ли ты также и от кровныхуз?" Но Турин, выхватил меч, целясь в глаза дракона, и тогда Глаурунг,изогнувшись, поднялся над ним и молвил так: "О нет! В конце-концов тыхрабр, храбрее тебя я не встречал. Лгут бесстыдно те, кто говорит, что племямое не почитает доблести врага. Внемли же! Я дарую тебе свободу. Ступай! И еслиуцелеет эльф либо человек, дабы сложить повесть об этих днях, презрениемпомянет он тебя, буде ты истратишь понапрасну этот дар."

И Турин, все еще под властью драконовых чар, поверил речамГлаурунга о том, что якобы пред ним враг, способный к милосердию; и, повернувпрочь, поспешил к мосту. Глаурунг же, в злобе своей, крикнул вслед ему:"Торопись же в Дор-Ломин, сын Хурина! Не то тебя снова опередят орки. Еслиже пойдешь ты за Финдуилас и хоть на миг помедлишь, никогда больше не увидишьты Морвен и никогда в жизни не увидишь сестру свою Ниэнор; и они проклянуттебя!"

Но Турин повернул на север, и вновь рассмеялся Глаурунг, ибоисполнил приказ своего Господина. Затем он, вернувшись к развлечениям, дохнулогнем и сжег все вокруг. Однако тех орков, что занимались грабежом, он прогнали отнял у них все награбленное; затем разрушил мост и сбросил остатки его впенный Нарог. Обезопасив себя таким образом, он собрал в самом дальнем чертогеНаргофронда сокровища Фелагунда, улегся на эту груду и отдыхал.

Турин же в спешке шел по пустынным ныне землям меж Нарогом иТэйглином, а навстречу ему спешила Суровая Зима, ибо снег в том году выпалпрежде, чем кончилась осень, а весна была поздняя и холодная. И непрестаннослышался ему в пути со всех сторон голос Финдуилас, звавшей его по имени, и мукиего были велики; но сердце его горело от лжи Глаурунга, и видя мысленно орков,поджигающих дом Хурина или пытающих Морвен и Ниэнор, ни разу не свернул он спути.

И вот, изможденный спешкой и долгой дорогой — ибо он прошелбез отдыха более сорока лиг — с первым льдом пришел Турин к водам Иврина, гдебыл некогда исцелен. Но озеро стало замерзшей грязью, и не мог он больше испитьиз него.

Так по суровым северным снегам пришел он на перевалы, чтовели в Дор-Ломин, и вновь увидал край своего детства. Стал тот край пустынен инегостеприимен; и Морвен не было там, опустел ее дом, разрушенный и продрогший,и ни одна живая душа не обитала там. Потому Турин ушел оттуда и явился в домвастака Бродды, что взял в жены Аэрин, родственницу Хурина; и там от старогослуги узнал он, что Морвен давно уже нет в Дор-Ломине, ибо она и Ниэнор бежали,и никто не знает, куда.

Тогда Турин прорвался в зал, где пировал Бродда, схватилего, вынул меч и потребовал, чтобы ему сказали, куда девалась Морвен; и Аэринобъявила ему, что она ушла в Дориаф на поиски сына. "Ибо, — молвилаона, — край тогда был свободен от лиха благодаря Черному Мечу с юга,который ныне, говорят, пал." Прозрел тогда Турин, и рухнули последние узызаклятья Глаурунга; и от боли и гнева на ложь, которой он поверил, а также отненависти к притеснителям Морвен, черное бешенство овладело им, и он убилБродду, а также многих вастаков, что гостили там. Затем он бежал, и за нимгнались, но те люди племени Хадора, что уцелели и знали тропы в дебрях, помоглиему, и с ними бежал он в метель и добрался до прибежища изгоев в южных горахДор-Ломина. Так Турин вновь покинул свою родину и вернулся в долину Сириона.Горько было у него на сердце, ибо он принес в Дор-Ломин лишь большую беду дляуцелевших своих соплеменников, и они рады были, что он ушел; утешало его лишьто, что доблесть Черного Меча проложила Морвен путь в Дориаф. И сказал он себетак: "Не всем, стало быть, принесли зло мои деяния. А куда же еще я мог быотправить своих родных, даже если бы явился ранее? Ибо Завеса Мелиан рухнетлишь вместе с последней надеждой. Нет, пусть все остается так, как есть; ибогде бы я ни появился, тень следует за мной неотлучно. Да охранит их Мелиан! Яже оставлю их в мире, пока еще не затененном."