Мазур наскоро осмотрел занятный трофей – с такой системой онпрежде не сталкивался, но аналогичные видывал. Крохотные затейливые штучки,приляпанные там и сям, на телекамеры не похожи – да телекамеры и плохо помоглибы в тайге. Какие-то датчики, что вернее. Инфракрасное излучение, регистратормассы, нечто вроде ТНГ-10 или «Махаона».

Разбирать и вдумчиво изучать не было смысла – отлетался –высмотреть, и ладненько...

* * *

...На ночлег устроились в распадке, подальше от широкогоручья, чтобы не вскидываться зря посреди ночи, такой ручеек по темному временииздает самые загадочные звуки, лопочет, журчит, могут и шаги вражьипримерещиться, и черт знает что... Чтобы не расставаться с привычкамицивилизованного человека, Мазур отправился вымыть физиономию на ночь.Отфыркавшись и вытерев ладонями щеки, он обнаружил, что рядом стоит доктор.Мазур закатал штаны, опустил босые ноги в прохладную воду. Егоршин терпеливождал. Потом присел рядом на корточки.

– Что, мужской разговор есть? – лениво поинтересовалсяМазур.

– Да как вам сказать...

– Так и говорите.

– Сигарету дайте.

– Вы ж не курите.

– Бросал...

Мазур сунул ему сигарету и закурил сам. Ни капли любопытстваон не испытывал.

– Знаете, у меня один знакомый работал врачом на севере. Ибыл у них случай... – Доктор помолчал, но не дождавшись заинтересованныхреплик Мазура, негромко продолжал. – Там полярный поселок, домикиразбросаны... Один парень ходил на свидания к девушке. Ночь, поземка метет... Итут прямо на них вынесло белого медведя. Я сам их не видел никогда, норассказывают, зверюга страшная. А у парня – ничего, даже ракетницы небыло... В общем, он вжарил бежать со всех ног.

– А девушка? – спросил Мазур.

– Девушку медведь сожрал. Но я не это имел в виду...Понимаете, кое-кто его потом осуждал. А другие считали, что он нисколечко невиноват. Что это не трусость в нашем понимании. Инстинкт какой-то, условныйрефлекс, биологический позыв, берущий начало с первобытных времен.У мужчины в генах записано, что он должен ради продолжения рода спасатьсвою жизнь, отсекая все побочное. Вот программа и сработала...

– Возможно, – сказал Мазур. – Тема дискуссионная.А какое она имеет отношение к нашему сиротскому положению? Тут белыхмедведей нема, а бурые и не особенно сейчас опасны...

– Давайте уйдем, – бухнул доктор, решившись.

– Куда?

– По прежнему маршруту. Только без них.

– Без кого? – непонимающе поморщился Мазур.

– Без баб. Мы вдвоем: вы и я. Мы же мужики, будет гораздолегче. Они все равно не вытянут, рано или поздно сломаются. Я свою куклу знаю.Да и менструация у нее откроется дней через пять, а она их всегда тяжелопереносит, пару суток ползает, как вареная, кастрюлю поднять не может...

Мазур понимал каждое слово, но смысл, казалось, ускользает.Быть может, еще из-за того, что сидевший рядом с ним человек произносил все этообычным, спокойным, будничным голосом – ни тени эмоций, ни малейшего истерическогонадрыва. Похоже, он давно это придумал, а то и репетировал не раз, добивался,чтобы фразы звучали убедительно, веско...

– Да мало ли сюрпризов? – продолжал доктор, ободренныйего молчанием. – Они ж сломаются рано или поздно, я по тайге самую чуточкуходил, пусть туристом, знаю...

– Значит, бросить? – сказал Мазур.

– Ну... – поморщился врач, недовольный, сразу видно,такой прямотой.

Мазур встал, выкинул сигарету в ручей. Легким рывком поднялврача, согнул указательный палец правой руки и несильно ударил под горловыставленным суставом. Подхватил, взял левой за волосы и сказал без особойзлости:

– Я думал, ты дешевка, а ты – сука... Мораль я тебе читатьне буду, дело дохлое. Одно скажу: глаз с тебя не спущу, и если еще разпопробуешь взбрыкнуть... А хочешь один идти – валяй. Прямо сейчас. Все дорогиоткрыты.

– Дур-рак... – прошипел врач. – Гуманист сраный.Погоди, жизнь клюнет...

– А поди ты, козел, – сказал Мазур беззлобно, отпустилего и направился к шалашику.

Последующие два дня прошли, можно сказать, совершеннобуднично, не принеся ничего нового и не огорчив никакими опасностями.

К некоторому удивлению Мазура, доктор наутро держался с нимтак, словно никакого разговора и не было, никакие подлости вслух непредлагались. Без особых церемоний слопал оставшуюся с вечера белку, вслух неныл – хотя в глазах, если украдкой присмотреться, и затаилось нечто враждебное,как у злопамятной собаки, ждущей только случая, чтобы цапнуть.

Мазур ни о чем не напоминал, вообще помалкивал. Он несомневался, что Егоршин еще преподнесет ему сюрпризы при первом же удобномслучае – и был к этому готов. Профессионализм как раз и заключается в том,чтобы не находиться ежесекундно в напряжении и боевой готовности, а свыкнутьсяс мыслью: нападение может последовать в л ю б у ю секунду.Не ждать опасности, а жить с нею, словно с окружавшим воздухом, которыйглотаешь автоматически, не отдавая команд каждому мускулу...

Хлеб они доели до крошечки. Две банки консервов Мазуротложил в неприкосновеннейший запас. Жили на белках и рябчиках – они тут былинепуганые, подпускали совсем близко, даже когда Мазур подшибал одного стрелой,остальные перепархивали не так уж далеко и вновь садились. Однажды на рассветепод стрелу угодил глухарь – правда, старый и потому жесткий, как подметка. Нанеизвестной по имени мелкой речушке Мазуру повезло – вогнал стрелу в небольшоготайменя и еще метров тридцать гнался по берегу за крепкой на рану рыбиной.Хорошо еще, глубоко вошедшая первая стрела мешала ей плыть, и добить удалосьбыстро. Назавтра попалась парочка ежей – и часа три путешествовала с ними,завернутая в куртку. Потом, когда попался достаточно глубокий ручей, Мазур ихскинул в воду, дождался, пока развернутся, и быстренько прикончил. Радиморального ободрения он, перед тем как подать на стол ежатину, напомнил оклассическом герое Ярослава Гашека, уплетавшем ежей за обе щеки. Литературныйпример вдохновил плохо, но кое-как ежей все же оприходовали.

Попадались ягоды. Попадались грибы, которые потом пекли накостре. Короче, нельзя сказать, чтобы они были сытыми – Мазур видел, какпомаленьку вваливаются у других щеки, а значит, примерно то же происходит и сего физиономией – но никто пока не собирался протягивать ноги. Худо-бедно можнобыло существовать. Августовская тайга с голоду подохнуть не даст, если рукиприлажены к туловищу соответствующим концом.

Хуже с одеждой. Перепревшие носки разлезлись, и их пришлосьвыкинуть. Костюмы из синтетики – для тайги одежда самая неподходящая, на жаре вних телу душно, а от ночного холодка защищают плоховато. Каждый вечер Мазурстарательно мастерил подобие постели из кучи лапника, но все равно утромначинался скрежет зубовный и колотун – с последним Мазур справлялся,безжалостно заставляя делать пробежки и зарядку. У Вики уже два раза сводилоноги судорогой, приходилось делать массаж. Как он ни журил, призывая кмаксимальной осторожности, то и дело кто-нибудь рвал одежду об острые сучки, икостюмы уже зияли прорехами в самых неожиданных местах.