Канонада приутихла. Мазур стал приподнимать голову – и почтисразу же бабахнул пистолет, метрах в двух, правее, брызнула кора. Кто-тохваткий его нащупал. Почти... Но все же сработал неплохо – кто, интересно, уних такой крутой?

Чуть-чуть оторвав пузо от земли, упираясь локтями иколенками, Мазур переместился левее. В просветах меж деревьями мелькнулапятнистая фигура, палящая из автомата в белый свет, как в копеечку, –правда, сам стрелок об этом не знает, и старается, из кожи вон лезет... Ну,получи...

По корпусу он не целил – вдруг поддели легкие бронежилеты,выдумщики? Мишенью были ноги. Вот и незадачливый стрелок упал на колено, охая иподвывая, дергая стрелу, – ну, и у него наконечник засел в ране, а врученьке осталась оперенная палочка...

Искушение оказалось слишком велико. Окинув окрестностибыстрым звериным взглядом, Мазур бросил наземь лук и стрелы, рывком выметнулсяиз-за ствола. С разлету оглушил носком кроссовки вопящего на чистейшем русскомязыке, ползавшего на коленях раненого, рванул у него с плеча бессмысленномотавшийся автомат. И кинулся назад, подхватил средневековую амуницию, вкувырке перекатился за поваленный ствол. Вслед снова грохнул пистолет, пулязвучно пробила дорогу среди густой хвои – нет, кто там прыткий-то такой?

И вновь прижался к земле, смирнехонько, как мышь под метлой.Отодвинув указательным пальцем ветку, высматривал противника и оценивал, что вего лагере происходит.

А ничего удивительного или неожиданного – неразбериха.Перестали уже бестолково метаться, засели за деревьями, где комупришлось, – но, поскольку так и не поняли, с какой стороны следует ждатьудара, взгляду Мазура предстали целых три спины, в пределах досягаемости.

Он, однако, не торопился – время работало на него. Пустьпослушают вопли раненых, пусть убедятся, что налетевший враг все еще невидим...Мешочек с гнилостной отравой остался валяться где-то в буреломе, три стрелы изторчавшего за поясом пучка сломались, пока полз и перекатывался, но это нестрашно, перебедуем...

Выстрелы вразнобой, пара автоматных очередей. Мазуроскалился, видя, как в самых разных направлениях, совсем в другой стороневзлетает сорванная со стволов кора, летят впереверт срубленные картечьюсосновые веточки. Его никак не могли нащупать, даже тот, с пистолетом, что-тоне подавал признаков жизни. Судя по звуку, пистолет был «Стечкин» – в опытныхруках способен натворить дел. А руки не корявые... Может, тоже притих ивыжидает, когда Мазур проявит себя?

Кто-то орал, чтобы прекратили стрельбу. И она мало-помалустала затихать. Мазур тем временем бегло оглядел автомат с откидным прикладом,поставил на предохранитель и закинул за спину – патроны нужно поберечь,считанные...

Меж деревьев промелькнули собаки, чертовски приметные нафоне тайги, белая и черно-белая. И закрутились на месте, дергаясь, визжа. Ах,вот оно в чем дело, поводок был один на двоих, собаки привязаны к обоим егоконцам – и теперь, сломя голову кинувшись бежать, обогнули дерево с двухсторон, поводок-то и зацепился...

Жалко, но ничего не поделаешь. Мазур снял с шеи тесемку снаганом, прикинул все, прокачал – и взмыл из-за ствола, трижды нажал на спуск.Отбросив бесполезный револьвер, упал, перекатился. Автомат и бинокль больновпились в тело.

Прополз пару метров, выглянул. Все в порядке – собаки лежатнеподвижно, а вот один из неосмотрительно подставивших спину, наоборот, орет иползает вокруг дерева. Мазур целил пониже спины, а значит, туда и попал.

Автоматная очередь хлестнула по стволам высоко над головой.Следом прошлась вторая, уже пониже. А потом загремел «Стечкин», определеннонащупывая мишень. Это уже хуже. Нельзя безобразничать до бесконечности, пора ичесть знать. Цель, в общем, достигнута.

Выстрел, взлетели алые клочья – какой-то идиот засадил повисящему рукаву. Почти наугад выпустив оставшиеся стрелы, Мазур пополз всторону. Чуть ли не там, где он только что лежал, в дерево звонко шлепнули пули– вовремя убрался...

Он кружил по лабиринту поваленных стволов, где согнувшись втри погибели, где пробегая на корточках, где перекатом. Крики и ставшие совсемредкими выстрелы помаленьку отдалялись, и Мазур стал забирать вверх, на ходуобматывая лук отпущенной тетивой. Оглянулся. Метрах в тридцати позадиколыхались ветви поваленных деревьев – кто-то настырный пытался егопреследовать. Рывком перебросив автомат под локоть, Мазур перевел рычажок наодиночную стрельбу и послал две пули прямо в зеленое шевеление. Там мгновенновоцарилась полная неподвижность. Согнувшись, Мазур двинулся дальше, время отвремени оглядываясь через плечо, забирая вправо. Погони не было. Он отметилмельком, что завладел ничем иным, как АКС-74, сработанном в бывшей ГДР, а этоуже кое-что – пуля калибра 5,45 убойность сохраняет до километра. Именно еедилетанты и именуют «пулей со смещенным центром тяжести», а она попростугораздо легче и тоньше обычной и оттого, попав в цель с большой скоростью,начинает кувыркаться, как дура...

Оказавшись на гребне, оглянулся, стараясь, чтобы егоприкрывали сухие кусты багульника. Никого уже не мог рассмотреть, но отчаянныевопли долетали и сюда. Раненых у них, дай боже, половина – ис к в е р н о раненых, так что в привыкших ккомфорту и безопасности импортных душах поневоле поселится неуверенность. Мазурбыл чрезвычайно доволен собой, хотя и нечем особенно было гордиться – он всеголишь показал, на что способна дрессированная пиранья. В последний раз глянулвниз, хищно покривил губы, отдал честь двумя пальцами на американский манер, квиску, потом резко вперед, хохотнул:

– Я вам не как-либо что, а что-либо как...

И побежал вниз по склону, держа устойчивый темп. Впервые завсе это время он был совершенно точно уверен, что погони за беглецами нет.Однако это еще не повод для беспечности и лени – вовсе даже наоборот: стошансов против одного, что теперь-то вместо джентльменской охоты начнется самаябешеная т р а в л я. В свою очередь, это отнюдь неповод для уныния – ловить кого-то наугад в тайге все равно что играть в жмуркипарою на стадионе в Лужниках...

Он остановился, отщелкнул магазин и стал большим пальцемвыдавливать в пригоршню патроны, прямо-таки облизываясь от удовольствия, словнокот на сметану. Вместе с тем, что в стволе, насчитал семнадцать. Не царскаяроскошь, но и не убожество. Хватит, чтобы вторично принять встречный бой...Оказавшись у ручейка, смыл с лица грязь, а тело трогать не стал – сойдет и так.Попутно обнаружил, что его часы накрылись: стекло разбито, минутная стрелкасорвана, а часовая безнадежно погнулась. Жалко, надежные были ходунцы. Это непуля была, он бы почувствовал – видимо, при одном из перекатов грохнул окамень, какой-то мерзкий хруст в памяти отложился... Ничего, в тайге и безчасов можно прожить.

Приближаясь к месту, где оставил свою незадачливую команду,еще издали прислушался, но тишина стояла полнейшая. Не перегрызлись на сей раз,вот удивительно...

Правда, подойдя вплотную, он убедился, что загадывалпреждевременно. Определенно за время его отсутствия вновь имела место базарнаясклока: доктор сидит на корточках у дерева, зыркает бешеным взором, лицо так идергается, Ольга воинственно выпрямилась над завернутыми в куртку припасами,держа наперевес неведомо где раздобытый здоровенный сук, Вика стоит тут же,неумело зажав в кулаке обкромсанную рукоять ножа. Все действующие лицавзъерошены и взбудоражены, у доктора на левой щеке сочные царапины, какие моглибыть оставлены исключительно женскими ногтями, и ничем другим, а на груди косойпорез – это уже не ногти... Порез, конечно, поверхностный – куртка вспорота,крови самую малость натекло – но все равно видно, что свара была нешуточная.«Не могли уж до смерти прирезать, красотки асфальтовые, – подумал Мазур вприливе черного юмора. – Все хлопот меньше...»