Все вытаращились на него, грязнющего и встрепанного. Мазурхладнокровно прислонил автомат к дереву, уселся рядом и взял сигарету.

– Ну, что уставились? – спросил он, откусив и выплюнувфильтр. – Ничего страшного, поболтали и разошлись...

– Бог ты мой, ничего страшного... – протянула Ольга стаким видом, словно выбирала, рыдать ей или хохотать. – Даже тут слышнобыло, пальба такая...

– Ага, – сказал он, ничуть не рисуясь. – В тайгевыстрелы далеко разносятся... – приподнялся и рявкнул: – Отставить! –и повторил мягче: – Отставить. Глазки не закатывай и слезки не пускай. Местодля романтических эмоций ну совершенно не подходящее. Я и так знаю, что ты менялюбишь беззаветно, благо сам нечто подобное испытываю... Лучше доложи-ка, чтовы тут без меня делали, и почему у вас вид столь романтический...

Ольга все еще стояла, уронив руки, сук валялся у ног, иМазур, чтобы не выглядеть бесчувственной скотиной, подошел, мимолетно поцеловалв щеку. Получилось довольно неуклюже, он совершенно не привык к столькинематографическим сценам – его, как правило, и провожало, и встречало хмурое,отнюдь не сентиментальное начальство. А про первую женушку лучше бы забытьначисто...

– Ну, докладывай, – сказал он мягче. – Только втемпе, нам быстренько с места сниматься надо...

В общем, чего-то такого он и ожидал. Через часок после егоухода доктор занервничал и стал в голос требовать свою законную банку тушенки.Ему, естественно, отказали, памятуя об инструкциях отца-командира. Он сталнапирать и настаивать, потом попытался взять. Женщины не давали, и развернулсяшумный скандальчик, плавно перетекший в очередное выяснение отношений межсупругами. Охрипнув, доктор ненадолго унялся. Главная баталия развернуласьпотом, когда стала слышна далекая канонада, – тут Егор-шин, совершеннопотерявши голову, стал изрыгать черные пророчества, заверяя, что Мазуранепременно убили или вот-вот убьют, а посему им нужно немедленно сниматься сякоря, естественно, под его чутким руководством. Дамы противились, высказываявполне законные сомнения как в предсказанном доктором исходе схватки, так и вего командирских талантах. Доктор заявил, что уйдет один, и покусился наприпасы. Тут-то и началось генеральное сражение с маханьем ножиками, царапаньеми возней...

Мазур хмуро обозрел доктора, ничуть не сомневавшегося, чтосейчас его будут бить, и больно. Сплюнул. Вот ведь поди ж ты – мужик рослый,накачанный, симпатичный, а ведет себя, как дерьмо последнее. Но удивляться тутнечему – насмотрелся в жизни похожего. Иной так и помрет с репутацией отличногопарня, чуть ли не героя – только потому, что всю жизнь провел вп р и в ы ч н ы х условиях, без испытанийнеизвестными доселе сложностями... Положим, одни не сломаются и в любойнеизведанной экстремалке – зато другие моментально хрупнут, как сухое печенье.Не убивать же его, в самом-то деле?

– Ладно, – сказал Мазур, не раздумывая. – Я, каквсякий сатрап, после славной виктории великодушен, всевозможные милостинародишку объявляю, вроде амнистии. – Посмотрел на доктора и уточнил: –«Виктория» – это победа, если вы не знали. Словом, я вас амнистирую, но требуювпредь поведения исключительно комильфотного...

– Ну что вы комедию-то ломаете? – угрюмо бросил доктор.

– А так жить легче, – сказал Мазур. – Языкомпочешешь – оно и полегчает, к жизни очень уж серьезно не надо относиться...Поднимайтесь, соколы. Погони за нами, могу вас обрадовать, пока что нет. Заторазозлились на нас до чрезвычайности. Как любой на их месте. И потому – накрыло!

* * *

...Очень скоро, не успели и пяти минут прошагать, Мазуруслышал слева, далеко позади, шум вертолета. Остановился. Комариное жужжаниедвигателя соскользнуло вниз, к горизонту, потом утихло. Он махнул рукой, и вседвинулись дальше. Вот и гадай теперь – то ли он раненых прилетел забирать, толи вдобавок высадил поисковую группу...

На всякий случай он обработал следы табачком. И надеялся изовсех сил, что Дерсу Узала у них был единственный...

Через час с лишним сзади вновь послышалось тарахтениевертолета – но д р у г о е какое-то, более звонкое,что ли. Мазур вчера уже слышал такое. Звук словно бы рыскал челноком, какхорошо обученный спаниель на утином болоте, – слышался то слева, тосправа, чересчур уж проворно мотаясь над тайгой. Мазур перебрал в уме все маркивертолетов, какие знал, – но определить так и не смог. Начал подозревать,что столкнулся с чем-то экзотическим, вроде одноместного крохи-геликоптера,широко распространенной за рубежом игрушки для богатых. А что, похоже, чуется вшуме мотора некаян е с е р ь е з н о с т ьне свойственная тяжелым машинам. Моторный дельтаплан? И это возможно.Игрушечка, надо признать, для беглецов опасная – радиус действия, правда,небольшой, зато из-за малой скорости в качестве соглядатая даже хуже обычноговертолета...

Он старался вести людей по самым густым зарослям, потомподумал, что это мало чем поможет, если на вертолете стоят какие-нибудь хитрыедатчики. Даже не особенно хитрых вполне достаточно...

И стал почаще поглядывать на небо, пытаясь засечь чертоваппарат. Пару раз казалось, что вот-вот увидит – над самой головой равнодушноеметаллическое стрекотание, – но неким волшебным образом невидимый пилотухитрялся уходить из поля зрения. «Чертовщина какая-то, – чуть растерянноподумал Мазур. – Вот же он, слева, пусть высоко летит, но просто обязансебя показать...»

«Рискнуть? А ведь придется...»

– Сюда, – показал он рукой.

И снял автомат с предохранителя. Они двинулись по широкойпади, перебегая от одной кучки сосен к другой...

Ага! Слева, на большой высоте, их догонял какой-то странныйаппарат – без хвоста, без колес, без лыж, больше всего смахивающий на толстыйсиний ананас, над которым подрагивает туманный круг винта... Что-то никогдараньше...

«Идиот! Надо ж так лопухнуться!»

Мазур припал на одно колено, ведя стволом вслед за проворноймашинкой. Выстрел. Второй. Третий...

Синяя машинка дернулась в воздухе, рывком провалилась вниз,метров на десять, попыталась выровняться. Четвертый выстрел. Длиннющие, тонкиелопасти замерли, вертолетик рухнул метрах в тридцати от Мазура, и он побежалтуда, уже все прекрасно понимая.

Оптическая иллюзия подвела. Он невольно искал глазамиб о л ь ш о й, настоящий вертолет. А был и всамом деле размером с приличный ананас, оттого-то звук мотора и казалсянепонятным, странным, игрушечным чуточку. И все равно опасным, как гремучаязмея. Радиоуправляемая штучка – в последние годы такими, самой разной величины,усиленно вооружаются и армии, и полиции, и даже журналисты. Дешево и сердито.Начинку можно натолкать любую...

Из осторожности он несколько минут стоял поодаль – вдругрванет? – но не было взрыва, и бензинчиком не пахло, несло чем-то вродегорелой изоляции. Похоже, пули угодили в какие-то нежные электронные схемочки,и они столь варварского обращения не перенесли. Сплошной пластик – и корпус, илопасти. Хорошая игрушка, самому бы такую. То-то они и волокли здоровенныйрюкзак – предусмотрительные...