Мужичок нехотя подчинился.

– А куда мы поедем? – справился он тоненьким голоском.

– Помолчи, – приказал Пьерра, сев за руль и склонившись над навигатором GPS.

– Вам нечего бояться, мы действительно полицейские, – произнес Сервас. Он сидел на пассажирском сиденье и старался не выглядеть угрожающе, насколько позволяла ситуация.

Мужичок ничего не сказал. Наверное, решил, что они врут. С каких это пор легавые в штатском подкарауливают в кустах подвыпивших водителей, как жандармы в Сен-Тропе местных нудистов? Да и вид у них был такой, словно они только что выскочили из боя с Конором Макгрегором[27]. И документы пока еще не предъявили…

Через несколько секунд Пьерра объявил:

– Жандармерия Лимура. Это самое близкое отделение. Расположено в Эссоне, на границе с Ивелином.

И тронул машину с места.

52

Все резервные силы были подняты на ноги в рекордно короткое время: Генеральная дирекция Национальной жандармерии, уголовная полиция Версаля и Парижа, прокуратура… Такие силы обычно задействовали только в праздник Дня взятия Бастилии.

Путь, пройденный Пьерра и Сервасом по лесу, был восстановлен, свиноферму быстро локализовали – всего в окру́ге их насчитывалось тридцать шесть, – и за полтора часа ее тщательно обыскали, а вокруг выставили охрану.

Сервас уже знал, что они ничего не нашли. Видимо, бандитов сразу же уведомили об их исчезновении, и те пытались разыскать и снова схватить обоих полицейских. А потом, когда поняли, что облажались по полной программе, исчезли по-английски.

Пока Серваса осматривал врач, телефонные звонки раздавались непрерывно. В жандармерии Лимура высадился целый десант сыщиков, санитаров, работников скорой помощи… Такого нашествия здесь никогда еще не видели.

– Я отправлю вас в больницу, – объявил врач. – Палец надо сразу прооперировать, иначе вы его лишитесь. И вам надо сделать снимок ребер.

– Об этом не может быть и речи, – отказался Сервас – Если хотите, сделайте мне укол от бешенства, от столбняка, наложите шину на палец и давящую повязку на ребра. Что же касается остального, то все это потом.

– Я так не могу, – резко возразил доктор с видом непререкаемого авторитета.

– И тем не менее пока это все, что вы можете сделать, – отрезал Мартен.

– Сделайте всё, как он говорит, – приказал проходивший мимо старший офицер жандармерии в форме.

– Хорошо, но для этого мне нужен разрешающий документ.

Офицер вздохнул:

– Здесь ваше слово – последнее, док… У вас есть ручка? Я вам сейчас лично напишу этот документ.

…Теперь они рассматривали ферму в бинокли. Перед ними стояли три изолированных друг от друга здания, над ними раскинулся звездный купол неба. Со своего наблюдательного пункта в сотне метров к северу от дома, со всеми его служебными помещениями и пристройками, они видели плоскую равнину с полями и рощами, которую разрывала нижняя кромка леса. Сервас внимательно осмотрел жилое помещение. Над крыльцом на улице висел фонарь, и почти во всех комнатах первого этажа горел свет, однако, кроме этого, в доме не ощущалось никаких признаков жизни. Ни малейшего движения. Все смылись. А зажженный свет оставили только для того, чтобы бросить вызов и отсрочить атаку.

– Никого не видно; наверное, никого и нет, – сказал Сервас.

– Я знаю, – отозвался рядом с ним офицер, командовавший операцией.

Он отдал распоряжение по радио о начале штурма. Группы жандармов в касках и в боевом обмундировании выскочили из подлеска и устремились к дому сразу по трем направлениям. Еще одна группа направилась к пристройкам.

Меньше чем через десять минут из дома вышел один из жандармов и подал знак, что путь свободен.

Сервас наклонил голову, проходя под низкими ветвями огромного дуба, которые отбрасывали на траву черные тени. Раздавив по дороге несколько желудей, он вошел в дом. На каждый шаг ребра отзывались такой болью, что перехватывало дыхание. Больной палец и рассеченная щека тоже не давали покоя. Но все-таки у него было ощущение, что боль постепенно стихает. Врач выдал ему трамадол, предупредив, что доза не должна превышать 400 миллиграммов в сутки, и антибиотик широкого спектра действия. Да и адреналин в крови его расшевелил. Майор обошел весь первый этаж и забрался на второй, тоже проходя все комнаты одна за другой. Где же Эспе? Никаких следов его заместителя…

– Сюда! – крикнул кто-то на первом этаже.

Мартен спустился вниз. В стене нашли сейф. Пустой. Беглецы унесли с собой всю наличность, оружие и, возможно, наркотики, какие удалось прихватить. Пьерра подошел к Сервасу, держа в руке телефон, который ему удалось у кого-то позаимствовать.

– Мои ребята нашли наши жетоны и оружие в павильоне Ливри-Гарган. Эти сволочи и там поработали – и уперли все наличные деньги. При этом они очень спешили, потому что под мебелью наши нашли несколько банкнот.

– И никаких следов Эсперандье?

Взгляд Пьерра стал жестким.

– Никаких. Ничего, кроме стула, найденного в подвале. Наши эксперты уже выехали на место, чтобы снять отпечатки пальцев и взять пробы ДНК.

– Надо связаться с судьей, – сказал Сервас, – запросить список номеров, с которых недавно звонили отсюда, и список номеров, с которых звонили из особняка Валека в Ливри-Гарган. Оба списка надо сравнить. Эти типы наверняка пользовались военной линией связи, но должны были пропустить несколько звонков, когда… пытали Венсана. И когда притащили сюда нас. Получив эти номера, можно будет попытаться их локализовать.

– Они изгои, Мартен, – возразил Пьерра, – и велика вероятность, что они освободятся от всякой мелочи вроде батареек и флэшек, и что у них есть в запасе другие телефоны.

– Знаю. Но нам хватит одной их крошечной ошибки, чтобы мы их засекли.

Сервас огляделся вокруг. Слишком много жандармов и сыщиков на квадратный метр. Можно было подумать, что он попал на инаугурацию нового комиссара – такая толкотня стояла в коридорах. Воздух был наполнен голосами, телефонными звонками, топотом и потрескиванием раций.

Ему ужасно захотелось закурить. Он вышел на улицу и нашарил в кармане смятую пачку, забытую похитителями, где осталась всего одна сигарета. Поджег ее – и вдруг обнаружил, что она дрожит у него в губах.

К северу от фермы, как только закончили осмотр территории, все машины выстроились гуськом вдоль шоссе и зажгли на крышах вращающиеся фонари, похожие на мигающие посадочные огни аэропорта. Сервас взглянул на часы. Пять утра. На востоке сумрак начал светлеть. От фермы долетало сердитое хрюканье свиней в загонах: их растревожили жандармы. И тут утреннюю прохладу разрезал крик:

– Тут кого-то нашли!

Сервас вздрогнул. Крик шел откуда-то из-за загонов.

Сердце забилось где-то в горле. Он помчался на крик, с трудом различая Пьерра, который бежал рядом по траве, как в