"Я найду его? Я найду стрелка?"

"Не знаю", – казалось, голос мальчика раздается замиллион миль от Джейка. – "Знаю только, что ты должен рискнуть. Тут у тебявыбора нет".

Мальчик исчез. Баскетбольная площадка опустела. Над лесомповисла тишина. Единственным звуком, нарушавшим ее, был едва слышный грохотмашин, и Джейку он не нравился. Машины шумели не так.Мальчик подумал: разлад внеизвестном механизме сказывается на розе – или наоборот. Все непонятнымобразом цеплялось одно за другое.

Он подобрал старый, побитый мяч; бросил. Мяч прошел точно вкольцо… и пропал.

"Река", – вздохнул голос странного мальчика. Точнолегчайший зефир, он шел ниоткуда и отовсюду. – "Ответ – река".

Джейка разбудил первый молочный свет зари. Мальчик лежал,глядя в потолок, и думал про человека из "Манхэттенского пиршестваума" – Эрона Дипно, который ошивался на Бликер-стрит еще когда Боб Диланумел выдувать из своего "Хонера" только открытое "фа". ЭронДипно загадал Джейку загадку:

Ходить не умеет, бежит – не угнаться,

На ложе не ведает сна,

Лепечет, бормочет, но вот отозваться

На оклик не может она.

Теперь Джейк знал ответ. Река. Река бежит; у реки есть ложе;река никогда не спит; река лепечет и бормочет. Ответ ему подсказал мальчик.Мальчик из сна.

И вдруг на ум ему пришли другие слова Дипно: "Этотолько половина ответа. Загадка Самсона двойная,друг мой".

Джейк взглянул на часы у кровати: двадцать минут седьмого.Пора двигать, если есть желание выбраться из дома до того, как родителипроснутся. Школа на сегодня отменяется; может статься, подумал Джейк, для меняшкола уже отменилась навсегда.

Он откинул одеяло, живо спустил ноги на пол и увидел наобеих коленках ссадины. Свежие ссадины. Вчера, когда он упал, поскользнувшисьна кирпичах, он расшиб левый бок, а потеряв сознание рядом с розой, стукнулсяголовой, но колени остались целы.

– Это во сне, – прошептал Джейк и обнаружил, что ничуть неудивлен. Он проворно начал одеваться.

В недрах шкафа, под набросанными как попало старымикроссовками без шнурков и кипой комиксов "Человек-Паук", Джейкотыскал ранец, с которым ходил в начальную школу. Горе тому, кого застукают сранцем в школе "Пайпер" ("фи, голубчик, как вульгарно,право!")… и схватившего свой старенький портфель Джейка мощной волнойзахлестнула тоска по тем давним дням, когда жизнь казалась такой простой.

Он затолкал в ранец чистую рубашку, чистые джинсы, немногобелья и носки, потом добавил "Угадай-дай-дай!" и "ЧарлиЧух-Чуха". Чтобы откопать в шкафу старый ранец, Джейк положил ключ написьменный стол, и голоса сразу вернулись, но далекие и приглушенные. Крометого, Джейк твердо верил, что, вновь взяв в руки ключ, сумеет заставить ихисчезнуть без следа, и это его успокаивало.

"Так, – подумал он, заглядывая в ранец. Даже послетого, как он положил туда книги, там оставалась уйма свободного места. – Чтоеще?"

На миг ему почудилось – ничего… и тут же он понял.

В кабинете отца витал аромат табака и честолюбия. Почти всюкомнату занимал огромный письменный стол тикового дерева. В стену напротив, отпола до потолка разлинованную шеренгами книг, были встроены три телемонитора"Мицубиси", настроенные на каналы-конкуренты, каждый на свой. Повечерам все три монитора с отключенным звуком разворачивали перед ЭлмеромЧэмберсом каждый свою последовательность кадров телепередач пикового времени(пиковое время – время массового просмотра телевизионных передач).

Шторы были задернуты и, чтобы видеть, Джейку пришлосьвключить настольную лампу. Он нервничал – из-за самого факта своего присутствияздесь. Если отец проснется и зайдет в кабинет (а это не исключалось; ЭлмерЧэмберс, как бы поздно ни лег и сколько бы ни выпил, спал чутко и поднималсячуть свет), он рассердится, и тогда ускользнуть по-тихому будет в самом лучшемслучае очень трудно. Чем раньше Джейк выберется отсюда, тем скорее вздохнетсвободно.

Стол оказался заперт, но отец никогда не делал тайны изтого, где держит ключ. Джейк подсунул пальцы под промокательную бумагу,защищавшую крышку стола, и выудил его. Открыв третий ящик, мальчик просунулруку за подвесную картотеку и коснулся холодного металла.

В коридоре скрипнула половица. Джейк замер. Прошло несколькосекунд. Скрип не повторился, и Джейк вытащил из ящика пистолет, который отецдержал "для домашней обороны" – автоматический "Ругер"сорок четвертого калибра. Это средство самозащиты отец, оставаясь совершенноглух к нервным требованиям жены убрать страшное приобретение от греха подальше,торжественно продемонстрировал Джейку два года назад, в день покупки.

Сбоку отыскалась кнопка, высвобождавшая магазин. Сметаллическим щелк!,прозвучавшим в тиши кабинета очень громко, магазин выпалмальчику в ладонь. Боязливо покосившись на дверь, Джейк занялся им. Магазиноказался полностью снаряжен. Джейк хотел поставить его на место, но, незадвинув до конца, снова вынул. Одно дело держать заряженный пистолет взапертом ящике письменного стола. Таскать его по всему Нью-Йорку – совсемдругой коленкор.

Затолкав "Ругер" на самое дно ранца, он сновапошарил за картотекой. На сей раз на свет была извлечена полупустая коробкапатронов – Джейк помнил, что когда-то отец стрелял по мишеням в полицейскомтире на Первой авеню. Потом, правда, он к этому охладел.

Опять скрипнула половица. Джейку захотелось поскореевыбраться из этих стен.

Он вынул из ранца прихваченную в дорогу рубашку, разложил наотцовском столе, завернул в нее пистолет и коробку с патронами, наново уложилрубашку в ранец и плотно закрыл крышку-клапан на обе застежки. Уже собравшисьуходить, мальчик вдруг уперся взглядом в невысокую стопку письменныхпринадлежностей, расположившуюся по соседству с бюваром. Стопку венчалисолнцезащитные очки с зеркальными стеклами – отцовы любимые. Джейк взял листокбумаги, а после секундного размышления прихватил и очки. Их он сунул внагрудный карман. Потом вынул из подставки тонкое золотое перо и написал налисте под грифом: "Дорогие папа и мама".

Перо замерло. Джейк перечитал обращение и нахмурился. Чтодальше? Что, собственно, следует сказать? Что он их любит? Да, любит, но этаистина не была исчерпывающей и, как клубок пряжи – спицами, щетиниласьвсевозможными другими, неприятными, истинами. Что он будет по ним скучать? Абудет ли? Джейк не знал, и это в своем роде было чудовищно. Что он надеется –онизатоскуют без него?