«Больше сообщений нет, — раздался механический голос. —Лента записи заполнена».

Я постоял, глядя на автоответчик, подумал о том, чтобыстереть запись, потом решил сохранить и дать прослушать Уайрману. Разделся,почистил зубы и лёг в кровать. Я лежал в темноте, чувствуя несильную, ногудящую боль в голове, а подо мной ракушки вновь и вновь шептали последнююфразу Элизабет Истлейк: «Мой отец был ныряльщиком».

Темп жизни на какое-то время спал. Такое случается. Вода вкастрюле кипит, а потом, когда уже грозит выплеснуться наружу, некая сила (Бог,судьба, может, чистое совпадение) уменьшает огонь под кастрюлей. Однажды яподелился этой мыслью с Уайрманом, так он сказал, что жизнь — это пятничнаясерия мыльной оперы. Создаётся иллюзия, что всё вот-вот закончится, а впонедельник начинается прежняя тягомотина.

Я думал, он поедет со мной к врачу, и мы выясним, что с нимне так. Я думал, он скажет мне, почему выстрелил себе в голову и как послетакого человек может выжить. Ответ, впрочем, напрашивался: «Он становитсяприпадочным, и у него масса проблем с чтением». Может, он даже сказал бы мне,почему его работодательница зациклилась на несовместимости острова и Илзе. Исамое главное — я надеялся решить, каким будет следующий шаг в жизни ЭдгараФримантла, Великого американского примитивиста.

Ничего этого на самом деле не произошло, во всяком случаесразу. В жизни, конечно, случаются перемены, и конечные результаты иной разсравнимы со взрывом, но, как в мыльных операх, так и в реальной жизни, к бомбетянется длинный-предлинный бикфордов шнур.

Уайрман согласился поехать со мной к врачу и «проверить своюголову», но не раньше марта. В феврале, сказал он, и без того много дел. Вследующий уик-энд зимние арендаторы (Уайрман называл их «эти месячные», словноречь о менструальных периодах, а не о людях) начинали въезжать в дома,принадлежащие мисс Истлейк, и первыми собирались прибыть те, кого Уайрманбольше всего недолюбливал. Джо и Рита Годфри из Род-Айленда, которых Уайрман (аследовательно, и я) называл Злые собаки. Они приезжали на десять недель каждуюзиму и останавливались в ближайшем к гасиенде доме. Знаки, предупреждающие обих ротвейлерах и питбуле, выставлялись перед домом. Мы с Илзе их видели. Злойпёс Джо, по словам Уайрмана, когда-то служил в «зелёных беретах», и его тоноднозначно указывал, что этим всё объясняется.

— Мистер Диризко не выходит из автомобиля, когда привозит имкорреспонденцию. — Уайрман говорил о толстом и весёлом сотруднике Почтовоговедомства США, который обслуживал южную часть Кейси-Ки и целиком наш остров. Мысидели на козлах для пилки дров перед домом Злых собак за день или два доприезда четы Годфри. Подъездная дорожка из дроблёного ракушечника блестелавлажной розовизной: Уайрман включил разбрызгиватели. — Он оставляет привезённоена земле у почтового ящика, нажимает на клаксон и катит к «Эль Паласио». Иразве я его виню? «Нет, нет, Нанетт».[85]

— Уайрман, насчёт врача…

— В марте, мучачо, и ещё до ид.[86] Обещаю.

— Ты просто тянешь время.

— Не тяну. У меня только один очень тяжёлый месяц в году, иэто февраль. В прошлый раз меня застали врасплох, но теперь такого не случится.Не может случиться, потому что в этом году мисс Истлейк будет гораздо меньшевникать в разные бытовые проблемы. По крайней мере Злые собаки здесь уже непервый раз, и я знаю, чего от них ждать. Как и от Баумгартенов. Баумгартены мненравятся. Двое детей.

— Две девочки? — спросил я, думая об уверенности Элизабет втом, что дочерям на остров вход заказан.

— Нет, оба мальчики, которым на лбу следовало бы написать:«МЫ ЭТО СДЕЛАЛИ, НО НЕ СЕРДИТЕСЬ НА НАС». В остальные четыре дома заезжаютновенькие. Я могу надеяться, что никто из них не будет крутить всю ночьрок-н-ролл, а днём устраивать пьянки, но каковы шансы, что мои надеждыоправдаются?

— Не так, чтобы высокие, но ты можешь надеяться, что ониоставят диски с записями «Slipknot» дома.

— Кто такие «Slipknot»? Что такое «Slipknot»?

— Уайрман, тебе лучше не знать. Особенно теперь, когда тынакручиваешь себя.

— Я не накручиваю. Уайрман просто объясняет, что такоефевраль на Дьюма-Ки, мучачо. Мне придётся делать всё. И оказывать первую помощьодному из Баумгартенов, если его обожжёт медуза, и искать вентилятор длябабушки Злой собаки Риты, которую они, наверное, опять поселят на неделю вспальне для гостей. Ты думаешь, мисс Истлейк старая? Я видел, как в Деньмёртвых по улицам Гвадалахары носили мексиканские мумии, которые выгляделиполучше этой бабули. Её лексикон состоит главным образом из двух фраз. Одна — вопросительная:«Ты принёс мне печенье?» Вторая — повествовательная: «Рита, дай мне полотенце,я думаю, с пердой вылетел кусок говна».

Я расхохотался.

Уайрман мыском кроссовки начертил в ракушечнике улыбку. Занашими спинами тени ложились на Дьюма-Ки-роуд, асфальтированную, гладкую ировную. Во всяком случае здесь. Южнее — совсем другая история.

— Решение вентиляторной проблемы, если тебя интересует,простое — «Мир вентиляторов Дэна». Отличное название, или ты не согласен? И вотчто я тебе скажу: мне действительно нравится решать эти проблемы. Находитьвыход из этих маленьких кризисов. Людям на Дьюма-Ки я приношу гораздо большерадости, чем приносил в суде.

«Ноты не разучился уводить людей от тем, обсуждать которыетебе не хочется», — подумал я.

— Уайрман, нам нужно лишь полчаса, чтобы врач заглянул тебев глаза и просветил твою…

— Ты ошибаешься, мучачо, — терпеливо отозвался Уайрман. — Вэтот период времени нужно как минимум два часа, чтобы попасть на приём к врачув передвижном медицинском пункте, припаркованном на обочине, чтобы этотгосподин заглянул в твоё воспалившееся горло. А если добавить час на дорогу(даже больше, потому что начался сезон перелётных птиц, и никто из них незнает, куда ехать), то мы говорим о трёх часах светлого времени суток, которыху меня просто нет. Потому что нужно посмотреть, как работает кондиционер вномере 17… счётчик электричества в номере 27… привести вот туда монтажника,если он появится. — Он указал на соседний дом, номер 39. — Молодые люди изТоледо сняли его до пятнадцатого марта и платят дополнительно семьсот долларовза нечто, называемое Wi-Fi. Я даже не знаю, что это такое.