– Мне очень жаль, что ничего не получилось, – сказала Эмили.

– Это совершенно сломило маму, – сказала Виолетта. – НоБрайан, я считаю, замечательный парень: не всякий согласится жениться на дочерикаторжника. Я не считаю, что отец мой – преступник. Лет пятнадцать назад еголягнула лошадь. Удар пришелся в голову. С тех пор у него начались этистранности. Брайан говорит, что, если бы у него был хороший адвокат, он бы непонес такого наказания. Но лучше не будем больше об этом.

– И ничего нельзя сделать?

Виолетта покачала головой:

– Он очень болен, это большой риск. Такой холод. Пневмония.Не могу не понимать, что, если он умрет, это для него самое лучшее. Конечно,нехорошо так говорить, но ведь вы понимаете, что я имею в виду.

– Бедная Виолетта! – сказала Эмили. – Проклятые напасти!

Девушка покачала головой.

– У меня есть Брайан, – сказала она. – А у тебя… – И онасмущенно остановилась.

– Да-а, – задумчиво произнесла Эмили. – Вот именно.

Спустя десять минут Эмили торопливо шла по дороге. КапитанВайатт, перегнувшись через калитку, попытался задержать ее.

– Эй! – крикнул он. – Мисс Трефусис! Что это я такое слышу?

– Все правда, – сказала Эмили, не останавливаясь.

– Да, но зайдите же, выпейте стаканчик вина или чашечкукофе. Время есть. Нет нужды торопиться. Это самая скверная привычка у вас,цивилизованных людей.

– Мы вообще все ужасные, я знаю, – сказала Эмили и поспешиладальше.

Эмили ворвалась к мисс Персехаус словно ракета.

– Я пришла вам обо всем рассказать, – сказала она и тут жевыплеснула всю историю.

Мисс Персехаус только изредка прерывала ее возгласами:«Господи помилуй!», «Да что вы говорите!», «Ну и ну!».

Когда Эмили закончила свое повествование, мисс Персехаусприподнялась на локте и торжествующе подняла палец.

– А что я вам говорила?! – сказала она. – Я вам говорила,что Барнэби – очень завистливый человек. Настоящие друзья! Но более двадцатилет Тревильян делал все немного лучше, чем Барнэби. Ходил на лыжах – лучше,лазил по горам – лучше, стрелял – лучше, решал кроссворды – лучше. Барнэби небыл настолько великодушен, чтобы без конца терпеть все это. Тревильян былбогат, а он – беден. И любить человека, который делает все лучше, чем вы, оченьтрудно. Барнэби – ограниченный, малодушный человек. А превосходство другадействовало ему на нервы.

– Я так и думала, что вы окажетесь правы, – сказала Эмили. –И я не могла не прийти и не рассказать вам. Было бы несправедливо, если бы выне узнали обо всем этом. Между прочим, вы знали, что ваш племянник знаком сДженнифер Гарднер? Они пили вместе чай в среду у Деллера.

– Она его крестная мать, – сказала мисс Персехаус. – Так воткакого «приятеля» ему захотелось повидать в Эксетере! Деньги занимать! Ну,Ронни, погоди, я поговорю с тобой!

– Я запрещаю вам нападать на кого-либо в такой радостныйдень, – сказала Эмили. – Лечу дальше. У меня еще столько дел!

– Какие теперь у вас дела, моя милая? Я бы сказала, что высделали свое дело.

– Не совсем. Мне надо ехать в Лондон, повидаться с людьми изстраховой компании Джима и убедить их не преследовать его судебным порядком затакой пустяк, как позаимствованные на время деньги.

– Хм, – сказала мисс Персехаус.

– Ничего, – сказала Эмили. – Джим в дальнейшем будетдостаточно честен. Он получил хороший урок.

– Возможно. А вы думаете, что сумеете их убедить?

– Да, – решительно сказала Эмили.

– Ну предположим, – сказала мисс Персехаус. – А потом?

– Потом? – переспросила Эмили. – Потом я доведу дело доконца. Этим я сделаю для Джима все, что могу.

– Тогда, может быть, мы скажем: что же последует? –продолжала мисс Персехаус.

– А именно?

– Что последует? Или, если хотите, кто же из них?

– О! – сказала Эмили.

– Да, да. Именно это я и хочу знать. Кто же из них станетсчастливым человеком?

Эмили засмеялась. Наклонившись, она поцеловала пожилую леди.

– Не притворяйтесь глупенькой, – сказала она. – Вы прекраснознаете кто.

Мисс Персехаус хихикнула.

Эмили легко выбежала из дома и выходила из калитки, когда подороге торопливо проходил Чарлз.

Он схватил ее за руки:

– Эмили, дорогая!

– Чарлз, ну разве это не великолепно?

– Дай я тебя поцелую, – сказал мистер Эндерби и поцеловал. –Эмили, я человек, занимающий прочное положение. Ну что ты на это скажешь,дорогая?

– Насчет чего?

– Ну, конечно, это, как бы сказать, неблагородно, когдабедняга Пирсон в тюрьме, а тут это самое… Но он теперь оправдан, и ему, как ивсякому человеку, придется покориться неизбежному.

– Ты о чем? – спросила Эмили.

– Ты прекрасно знаешь, что я с ума по тебе схожу, – сказалмистер Эндерби. – И я тебе нравлюсь. Пирсон был просто ошибкой. Я что хочусказать: вот мы, ты и я, мы созданы друг для друга. Все это время мы обачувствовали это, ведь верно? Тебе что больше нравится – отдел регистрации илицерковь?

– Если ты имеешь в виду бракосочетание, то оно ни при чем, –сказала Эмили.

– Как так? Послушай…

– Нет, – сказала Эмили.

– Но, Эмили…

– Если хочешь знать, я люблю Джима. Страстно люблю!

Чарлз прямо опешил и смотрел на нее в каком-тозамешательстве.

– Не может быть!

– Может! Люблю! Всегда любила! И буду любить!

– Ты… ты заставила меня думать…

– Я сказала, – негромко произнесла Эмили, – что это такзамечательно, когда есть на кого положиться.

– Да, но я думал…

– Ничего не могу поделать с твоими мыслями.

– Ты бессовестный дьявол, Эмили!

– Я знаю, Чарлз, дорогой, знаю. Я всё, чем бы ты меня ниназвал. Но не горюй. Подумай только, какую ты приобрел известность! Ты получилсвой большой кусок пирога! Сенсационное сообщение для «Дейли уайер». Ты занялпрочное положение. Ну а что такое женщина? Не более чем пыль. Ни одинпо-настоящему сильный мужчина не нуждается в женщине. Она только стесняет егодвижения, цепляясь, точно плющ. Настоящий мужчина не зависит от женщины.Карьера – нет ничего лучшего, нет ничего дающего наиболее полное удовлетворениенастоящему мужчине. Ты, Чарлз, сильный мужчина, ты способен действоватьсамостоятельно…