Рамзи всматривался в ее милое лицо. Высокий лоб Сесилии перерезала морщинка, глаза были широко распахнуты и влажно блестели, а рука, которой она прикрывала рот, чуть подрагивала.

Сесилия потянулась к нему, но тут он поцеловал ее. Поцеловал в самое интимное место. Она вскрикнула и ухватилась свободной рукой за спинку стула.

Рамзи же усмехнулся и поудобнее устроился между ее ног. Он ведь только начал…

Сесилия была невероятно мягкой. И влажной.

И он ласкал ее, раздвигал нежные складки, касался языком чувствительного бугорка – и все это время упивался ее вздохами и сдавленными криками, которые она не в силах была сдержать.

Сесилия задыхалась и металась под его ласками, но он оставался неумолимым. Она начала извиваться, и Рамзи пришлось силой удерживать ее на месте. И теперь она уже не вскрикивала, а молила его, вряд ли сознавая, о чем именно.

Он мог бы продолжать и дальше, но передумал. В конце концов, им обоим требовалась разрядка.

Рамзи коснулся языком чувствительного бугорка между нежными складками и легонько надавил на него.

В следующее мгновение Сесилия достигла вершины, и весь мир для нее словно разлетелся на мелкие цветные осколки. Она пыталась сдвинуть ноги, но мужчина не позволил, продолжив сладостную пытку.

Все ее тело содрогалось, а Рамзи, раздвинув ее ноги еще шире, продолжал свои греховные ласки, даря ей восхитительное наслаждение губами и языком.

Рамзи хотел удостовериться, что он доставил ей такое же удовольствие, что и она ему несколькими минутами ранее, хотел знать, что она оказалась там, где пространство перестает существовать, где забываются имена и названия, а о последствиях не думают.

Рамзи не мог наглядеться на женщину, раскинувшуюся перед ним. Она металась и извивалась, впившись зубами в свою ладонь. Зрелище было невероятно чувственным, и ему показалось, что он и сам вот‑вот взорвется.

Внезапно Сесилия вцепилась в его волосы и, задыхаясь, прохрипела:

– Я больше не могу, не могу… – В следующее мгновение она несколько раз содрогнулась всем телом.

– Знаю, девочка, – прошептал Рамзи, приподнимаясь.

И тут Сесилия, еще не совсем отдышавшись, тихо проговорила:

– Я хочу чувствовать тебя в себе. – Уткнувшись лицом в шею Рамзи, она невнятно проговорила: – Это было так… так… О, Рамзи…

– Ты восхитительная женщина, – улыбнулся он. – Мне никогда не надоест твой вкус.

– Правда? – Казалось, она удивилась.

«Неужели ей никто никогда этого не говорил?» – в свою очередь, удивился Рамзи.

Его возбужденная плоть, твердая и горячая, скользила в поисках нежного влажного тепла. Он уже приготовился войти в нее, когда Сесилия вдруг подняла голову и, пристально посмотрев на него, как‑то очень уже неуверенно пробормотала:

– Знаешь, что Рамзи?…

Он медлил, вглядываясь в ее глаза, синие, словно Адриатическое море, и такие же таинственные.

– Что?

– Рамзи, ты будешь ненавидеть меня после всего этого?

И он тотчас возненавидел себя. Возненавидел из‑за того, что заставил ее этого бояться.

Аккуратно заправив рыжую прядь ей за ухо, он проговорил с глубокой нежностью:

– В моей душе никогда не было ненависти к тебе даже тогда, когда я не знал, какая ты на самом деле.

Сесилия закрыла глаза и потянулась к нему за поцелуем, который немедленно получила. После чего обхватила ногами его бедра, как бы приглашая действовать дальше.

Не желая причинить ей боль, Рамзи начал очень медленно входить в нее, точнее попытался войти. Чуть изменив ее позу в кресле, он попробовал еще раз, но на сей раз его остановил ее негромкий крик. Хм… что это? Он не мог ошибиться. Это был… крик боли.

Сердце его тревожно забилось – и замерло. Проклятие! Тысяча чертей!

Рамзи отстранился, вглядываясь в искаженное болью лицо Сесилии. Затем вышел из нее и опустил глаза.

О боже! Кровь!

Не сразу осознав случившееся, он несколько секунд молчал, наконец в растерянности пробормотал:

– Ты… ты… – Рамзи все еще не мог поверить в случившееся. Встав, он отвернулся и быстро привел в порядок свою одежду. Для верности Рамзи даже застегнул все пуговицы и заправил рубашку в штаны.

«Девственница». Он не мог заставить себя произнести это слово вслух.

Когда Рамзи снова повернулся к Сесилии, она уже чинно сидела в кресле, расправив юбки и положив руки на колени.

– Но как же… – Рамзи махнул рукой в сторону маленькой комнатки, где спала девочка.

– Феба – моя подопечная, – с невозмутимым видом пояснила Сесилия. – Но я намерена вырастить ее как собственную дочь. Она заслуживает нормальной жизни.

– Но ты ведь только что… – Рамзи еще больше растерялся. Паника, судя по всему, лишила его способности договаривать фразы до конца, поэтому он просто ткнул пальцем в то место у двери, где она ласкала губами его мужскую плоть. – Я же заставил тебя… – О боже! Похоже, он стремительно низвергался прямо в ад.

– Заставил? Ничего подобного. – Сесилия встала и протянула к нему руки, явно желая успокоить. – Я сама хотела сделать то, что мы делали. Я хотела доставить тебе удовольствие. Мне надо было показать тебе…

– Если ты сейчас скажешь, что хотела выразить свою благодарность, я застрелюсь. – Рамзи схватил себя за волосы и сильно дернул. – Сесилия, почему?… – Ему почудилось, что он тонет, захлебывается в чувстве вины. Его мир закачался и, казалось, был готов вот‑вот рухнуть. А может, это земля отклонилась от своей оси. – Сесилия, ведь ты же… не делала этого раньше?

Она покосилась на дверь. Ее щеки порозовели – явно не от стыда. И выглядела она вполне довольной собой.

– Я действительно никогда раньше не делала ничего подобного, но сейчас об этом говорить не стоит, – заявила Сесилия.

– Проклятие! – Рамзи принялся нервно мерить шагами комнату, бормоча себе под нос все известные ему ругательства. – Но откуда ты знала, как это делать?

– Я прочла подробное описание процесса в книге, которую твой констебль обнаружил в комнате Генриетты. А почему ты злишься?

– Я только что лишил тебя девственности. Украл ее! – Рамзи не мог выкрикнуть это, поскольку наверху спал ребенок, а за стенкой – больной старик, поэтому он говорил почти шепотом, но зато энергично жестикулируя.

Тут Сесилия преградила ему дорогу и с тем же невозмутимым видом сказала:

– Ты не сделал ничего подобного. Я сама отдала тебе свою девственность… По крайней мере, я так думаю. И если честно, то я не уверена, что окончательно избавилась от нее. Слишком уж быстро ты вскочил. – Она похлопала Рамзи ладонью по груди. – И знаешь, если тебе от этого станет лучше, могу сообщить, что раньше ни один мужчина никогда не проявлял ни малейшего интереса к моей девственности. К тому же мне от нее никакого проку. Так что, пожалуйста, не вини себя. Кроме того… Я уже в том возрасте, когда можно лишиться ее без всяких сожалений, – добавила Сесилия с чарующей улыбкой.