Сьюзен, работавшая неподалеку, приподнялась на цыпочках, чтобы смести пуховкой паутину и пыль с настенного светильника, заметную разве что орлиному взгляду сестры Кайны. Но для начала она осторожно сняла с держателя стеклянный светильник, как ее и учили, а потом прошлась метелкой по внутренней части колпака, вытрясая оттуда пыль. В тот момент, когда она собиралась снова водрузить абажур на прежнее место, ее тело неожиданно свело конвульсией. Руки непроизвольно дернулись, и стеклянный абажур упал на кафельный пол, разлетевшись на тысячи мельчайших осколков.

Дот подхватилась с лестницы и из последних сил ринулась к подруге, не обращая внимания на осколки под ногами. Она положила руку на поясницу Сьюзен и стала осторожно гладить ее по согбенной спине, пытаясь хоть как-то облегчить острую боль, пронзившую все тело Сюзи.

– С тобой все в порядке? – спросила Дот, стараясь ничем не выдать охватившей ее паники.

Сьюзен глянула на нее сквозь перья пуховки, и в этот момент по ее ногам полилась теплая вязкая жидкость, мгновенно образовав целую лужицу на черно-белых плитках пола.

– Все! – с трудом выдохнула Сюзи. – Началось! Скоро мы снова заимеем плоский живот и торчащие сиськи! – И громко заскрежетала зубами.

Дот невольно засмеялась, несмотря на нервозность, которая охватила их обоих.

– Пожалуйста, помолчи пока! Не напрягайся!

– Что здесь происходит? – раздался у них за спиной недовольный голос сестры Кайны. Она бросила холодный взгляд на осколки, валявшиеся на полу, потом перевела глаза на Сьюзен.

– По-моему, у нее начались схватки! – тихо обронила Дот и слегка прикусила нижнюю губу, не став ничего говорить о происхождении лужицы на полу. Все и так слишком очевидно.

– Распрямись, девушка! – твердым голосом скомандовала сестра Кайна. Сьюзен сделала попытку встать во весь рост, но в этот момент ее накрыл волной боли очередной приступ, и она снова согнулась почти пополам. Решительным движением монахиня схватила роженицу за руку и поволокла в сторону родильного отделения так быстро, как это позволяла ей сделать корчащаяся от боли Сьюзен.

– Немедленно все здесь убрать! – крикнула сестра Кайна, даже не оборачиваясь и не обращаясь ни к кому конкретно, предполагая, видно, что исполнять команду бросятся все, кто ее услышит.

Дот пролежала без сна почти всю ночь. Мысли о подруге не покидали ее ни на минуту. Зловещая тишина в комнате казалась удушающей. За последний месяц Дот привыкла к ночным шорохам и шумам на соседней постели: Сьюзен металась, стонала, постоянно поправляла матрас. Скрипели пружины, слышался треск соломы, то и дело громко хлопала крышка ночного горшка, потом содержимое выливалось в раковину, смывалось водой. Но все это означало, что она, Дот, не одна, что рядом с ней есть еще живая душа. Одиночество же неизбежно толкало к размышлениям, но ничего утешительного в собственных мыслях Дот не находила. Ибо то, как протекала ее жизнь сейчас, было самым настоящим кошмаром. Практически в ее жизни не осталось ни единой опоры, на которую можно было бы положиться. Родители отказались от нее сами, добровольно лишив ее и своей любви, и своей поддержки. И одновременно лишили ее крова в своем крохотном домике на Роупмейказ-Филдс. Сол… Сол тоже бросил ее. Последнее было особенно больно. Горечь утраты все еще была слишком остра. Именно по Солу она скучала и тосковала больше всего.

К утру Дот совсем извелась в ожидании новостей о Сьюзен. За завтраком она узнала, что роды у ее соседки были скорыми, прошли довольно легко, и она благополучно разрешилась от бремени, родив мальчика и девочку. И мать, и малыши чувствуют себя прекрасно.

После завтрака Дот опять отправили на улицу подметать дорожки. А она и рада была подышать свежим воздухом, а потому принялась тщательно приводить в порядок покрытую гравием дорожку. И тут же невольно вспомнила малышку Грейси и ее несчастную мать. Интересно, как она там сейчас? Дот осторожно подошла к тому месту, где упрятала заколки для волос, и незаметно проверила, на месте ли они. Заколки по-прежнему лежали там, где она их оставила в прошлый раз. И тут она услышала легкое покашливание у себя за спиной.

– Ах, Дот! Будь добра! Оставь на время свои грабли и помоги мне поднять и отнести вон туда тяжелый бак! – Это была сестра Агнесса. Она говорила нарочито громко, сделав особое ударение на слове «тяжелый», выразительно блеснув глазами в сторону большого бачка для мусора, который стоял перед ней. Бачок, когда туда глянула Дот, был абсолютно пуст. К тому же он не производил впечатление тяжелого. Ведь дотащила же его сюда сестра Агнесса одна, безо всякой помощи. Просто несла перед собой, и все.

– Вот этот бак? – непонимающе переспросила у нее Дот.

– Да, именно этот! – несколько раздраженно бросила ей в ответ монахиня.

– Но он же…

– Знаю-знаю! Он тяжелый! Но уверяю тебя, не так, чтобы очень!

Дот взглянула в округлившиеся глаза сестры Агнессы. Что это с ней? Такое впечатление, что она тронулась умом…

Дот осторожно прислонила грабли к стене, а потом взялась за одну ручку бачка. Монахиня схватилась за другую. Пару раз сестра Агнесса останавливалась, чтобы отдышаться, всем своим видом демонстрируя, что они тащат некий неподъемный груз. Хотя сам бачок был легче перышка. Они прошли до конца дорожки и свернули к площадке, на которой складировались корзины и бачки с мусором. Водрузив бачок на бетонированную подставку, сестра Агнесса огляделась по сторонам, и в этот момент она напомнила Дот школьницу-прогульщицу из числа ее одноклассниц. Так они обычно отправляли какую-нибудь девчонку постоять «на шухере», покараулить спортивную площадку, пока все остальные, спрятавшись где-нибудь за углом, а чаще всего в женском туалете, дымили сигаретами.

– Подожди меня здесь! – приказала монахиня и поспешила в сторону главного корпуса.

Оставшись одна среди бачков и корзин с мусором, озадаченная Дот какое-то время молча смотрела вслед, наблюдая за тем, как развевается на ветру апостольник сестры Агнессы. Но буквально через несколько минут она возникла снова, и не одна. Женщина вела за руку Сьюзен. В самый первый момент Дот с трудом узнала свою соседку по комнате. Разве что волосы и черты лица остались прежними… Вид у молодой женщины был крайне изможденный. Выражение лица подавленное. Она напоминала воздушный шарик, из которого только что выпустили весь воздух. Темные круги под глазами, плотно поджатые губы. Ни тени улыбки, ни ее обычного искрометного настроения.

– Ах, Дот! – выдохнула Сюзи, припав к ее груди. Дот, как могла, обняла подругу за плечи и прижала ее к своему объемному животу.

– Все в порядке, Сюзи! Все будет хорошо, моя родная! – принялась утешать она соседку, осторожно поглаживая ее по спине. А что еще можно сказать или сделать в таких случаях?

Неожиданно для Дот Сьюзен вдруг отпрянула от нее и, взяв подругу за обе руки своими исхудавшими пальцами, посмотрела ей прямо в лицо. Глаза ее были полны слез.

– Мне надо было во что бы то ни стало увидеться с тобой. Хочу поговорить с тобой, Дот! Постарайся выслушать меня внимательно, ладно? Для начала скажу так! Пожалуйста, забудь все то, что я тебе болтала раньше! Я была не права! Ах, как же я была не права! Когда я их увидела… своих малышей… – Голос ее сорвался и она замолчала, пытаясь побороть душившие ее слезы. – Они были такими хорошенькими. Я влюбилась в них сразу же! Да разве можно было их не любить? Ты должна бороться, Дот! Любой ценой! Бороться, и все тут! Ты была права, а я – нет! Я не поверила тебе, и вот что получилось! Мою доченьку они уже забрали! Увезли! Представляешь?!