Я и раньше знала, что при королевском дворе жили ребятавроде Мии, чьи родители работали там, но не отдавала себе отчета, как их много.Естественно, Эйвери знала всех, и неудивительно (по крайней мере, для меня),что большинство из них оказались богаты и избалованы.

Оставшуюся часть своего визита Лисса в основном участвовалав официальных приемах и церемониях. Чем больше она прислушивалась к деловымразговорам королевских мороев, тем большее раздражение испытывала. То же злоупотреблениевластью, которое она замечала прежде, та же несправедливость при распределениистражей, словно это не люди, а вещи. Дискуссионная проблема, должны ли мороиучиться сражаться наряду со стражами, все еще оставалась в центре внимания.Большинство людей при дворе придерживались старомодных взглядов: пусть стражисражаются, защищая мороев. Лисса своими глазами видела результаты этой политики— и успехи, которые имели место, когда выскочки вроде Кристиана и меня пыталисьизменить ее. Лисса с возмущением воспринимала эгоизм моройской элиты иглупость.

Лисса пользовалась малейшей возможностью уклониться отофициальных мероприятий, предпочитая проводить время с Эйвери. Та всегда могланайти, с кем пообщаться, и организовывала вечеринки, не имеющие ничего общего сприемами Татьяны. На этих вечеринках никто не разговаривал о политике, и тем неменее множество вещей продолжало отравлять Лиссе настроение.

В частности, чувство вины, гнев и депрессия, одолевавшие ееиз-за меня, становились все глубже. Побочные эффекты духа были знакомы ей вдостаточной мере, чтобы распознать потенциально угрожающие признаки, хотя вовремя этой поездки она не использовала дух. Чем бы ни объяснялось ее плохоенастроение, она всячески старалась отвлечься и заглушить депрессию.

— Поосторожнее, — сказала ей Эйвери однажды вечером.

На следующий день после этой вечеринки они должны быливозвращаться в Академию. Большинство живущих при дворе имели собственные дома,и вечеринка происходила у некоего Селски, который служил консультантом в комиссии,о которой Лисса ничего не знала. На самом деле она не была знакома и схозяином, знала лишь, что его родителей сейчас в городе нет, но это не имелоособого значения.

— С чем? — Спросила Лисса, оглядываясь.

При доме имелся задний двор, освещенный крошечными фонарямии гирляндами мигающих лампочек. Было полным-полно всяких угощений и напитков.Какой-то моройский парень пытался произвести впечатление на девушек игрой нагитаре, но лучше бы он этого не делал. Фактически он извлекал такие ужасныезвуки, что они, наверно, могли бы стать новым способом убивать стригоев.Правда, выглядел он довольно симпатично, и, похоже, его поклонниц маловолновало, как он играет.

— Вот с чем. — Эйвери кивнула на мартини Лиссы. — Ты следишьза тем, сколько выпила?

— Нет, насколько я могу судить, — заметил Адриан.

Он развалился в шезлонге рядом, с бокалом в руке.

По сравнению с ними обоими Лисса чувствовала себя в этомотношении любителем. Сумасбродка Эйвери, как обычно, флиртовала, но в целом невыглядела такой уж пьяной. Лисса не знала, сколько та выпила, но, наверно,немало, поскольку в руке подруги всегда была выпивка. То же самое относилось ик Адриану, на которого спиртное действовало расслабляюще, без какого-либодругого эффекта. Лисса считала, что в этом отношении они оба гораздо опытнееее.

— Со мной все в полном порядке, — солгала Лисса.

На самом деле она чувствовала, что мир вокруг слегкавращается, и всерьез обдумывала, не присоединиться ли к танцующим на столедевушкам.

Губы Эйвери дрогнули в улыбке, но во взгляде ощущалосьбеспокойство.

— Конечно. Просто постарайся, чтобы тебя не вырвало. О такихвещах сразу всем становится известно, и меньше всего хотелось бы, чтобы людидумали, будто принцесса Драгомир не в состоянии удержать в желудке спиртное.Тебе нужно поддерживать репутацию семьи.

Лисса залпом допила мартини.

— Сомневаюсь, чтобы увлечение алкоголем сказалось назнаменитой репутации моей семьи.

Эйвери оттолкнула Адриана и втиснулась в шезлонг рядом сним.

— Не говори. Ты удивишься, но пройдет десять лет, и эти людибудут вместе с тобой заседать в совете. Ты захочешь протолкнуть какую-нибудьрезолюцию, а они станут перешептываться, мол, помните историю, когда онанапилась и ее вырвало на вечеринке?

Лисса и Адриан рассмеялись. Лисса не думала, что ее вырвет,но считала, что этим можно будет обеспокоиться позже, как и остальнымипроблемами. В алкоголе хорошо то, что он заглушал воспоминания об инциденте,приключившемся днем. Татьяна представила Лиссу ее будущим стражам: опытномумужчине по имени Грант и «молодой леди», которую звали Серена. Оба производилиприятное впечатление, но их сходство с Дмитрием и мной просто ошеломляло.Принять их на службу — все равно что совершить предательство по отношению кнам. Тем не менее Лисса просто кивнула и поблагодарила Татьяну.

Позже Лиссе стало известно, что первоначально Серена должнабыла стать стражем девушки, которую знала всю свою жизнь. Девушка непринадлежала к королевской семье, но иногда, в зависимости от числа стражей, ихполучали даже простые морои — правда, не больше одного. Однако когда позициястража Лиссы оказалась свободна, Татьяна отменила первоначальное назначениеСерены к ее подруге. Серена улыбнулась и сказала Лиссе, что это не имеетзначения. Долг превыше всего, продолжала девушка, и она будет счастлива служитьей. Тем не менее у Лиссы возникло очень тяжелое ощущение — она понимала, кактрудно для обеих девушек расстаться и как несправедливо назначение. Но здесь небыло ничего нового: все тот же перевес в пользу власти, которую никому не подсилу сдерживать.

Уходя с этой встречи, Лисса проклинала собственное смирение.Если уж у нее не хватило мужество уехать вместе со мной, рассуждала она, ей, покрайней мере, следовало занять твердую позицию и потребовать, чтобы Татьянаназначила к ней мою мать. Тогда Серена смогла бы вернуться к своей подруге, ихотя бы одна дружба в мире не была разрушена.

Мартини оказывало двойное действие — одновременно ипритупляло боль, и заставляло чувствовать себя еще хуже, что казалось вовселишенным смысла.

«Плевать», — подумала Лисса и, заметив проходящего мимослугу с подносом, помахала ему рукой, чтобы заказать еще.

— Эй, можно мне... Эмброуз?

Она удивленно смотрела на стоящего перед ней парня. Если бывыпускался рекламный журнал купальников для самых сексуальных дампирскихпарней, этого, несомненно, запечатлели бы первым на его обложке (не считаяДмитрия — но, несомненно я тут не полностью объективна). Звали его Эмброуз, имы с Лиссой познакомились с ним в тот раз, когда приезжали сюда вместе. У негобыла очень смуглая кожа, из-под серой, застегивающейся на пуговицы рубашкипроглядывала прекрасно сформированная мускулатура. Он являлся в некотором родедостопримечательностью двора — дампир, не пожелавший стать стражем, оказывающийздесь всевозможные услуги наподобие массажа и — если верить слухам — имеющий«романтические свидания» с королевой. Последнее все еще заставляло менянепроизвольно сжиматься — уж очень противно.