слава народа,

Максим Эмилий, свое имя вознесший до звезд.

Слава этих мужей целиком заполнила земли,

150 Что составляют весь мир в трех его главных частях.

Но оттого ль, что досель молчали германские Музы,

То по заслугам хвалы им получить не пришлось.

Труд певцов, великий, святой, ты смертные судьбы

Вырвешь у смерти один и вознесешь до небес.

10. К Эльзуле, чтобы она устроила сочинителю пирушку в день рождения

Эльзула, завтра к тебе приду я, милая, весел,

Только себя погрузит в воды ливийские Феб,

Ибо в тридцатый я раз февральские эти календы

Вновь отмечаю с тех пор, как мне дарована жизнь.

Скатерти нам приготовь нарядные, Эльзула, к пиру,

В печке пустой разведи ярко горящий огонь,

Свечи из воска зажги к восходу небесного Феба

Чтобы над ними пропеть дважды хвалебную песнь:

«О чистейший Феб, над небесною урною вставший,

10 Пусть этим светом почтен будет твой завтрашний диск!

Светоч пылающий твой впервые Цельтис увидел

В день, когда ты опять встанешь из утренних волн!»

Кубки для Вакха затем поставь и емкие чаши,

Пусть в оловянный чекан разное льется вино:

Пениться этот сосуд заставь фалернским и косским,

А тергестинское пусть нам изливает другой;

Прочие ты наполняй оппанским, драминианским,

Тем, что для нас рождено Фельдинской доброй землей;

Пусть доставляет нам тот гельветское, рейнское этот,

20 Здесь будь цетское, там — вина из франкской земли.

Родина франков меня создала германским поэтом,

Край благодатный! лежит в сердце Германии он,

Майн благодатный течет сквозь эту срединную землю

С гор, на которых бьют славных четыре ключа, —

С тех Сосновых гор, с которых на все на четыре

Стороны света текут дивных четыре реки.

Катится к западу Майн, орошая франкские земли,

Зала свои струи к северной Эльбе несет,

Эгра меж гор на восток спешит к королевству богемцев,

30 К водам Истра на юг вниз пробирается Наб.

Ради Цереры поставь пшеничные, Эльзула, хлебы,

Сварит пусть на огне разную пищу очаг.

А как устроится все, чего я хотел, по порядку

И засверкает весь дом в разных частях красотой,

Тут я как раз и приду, окруженный моими друзьями,

И как всегда, принесу гению в жертву дары.

Дружно меж тем обсуждать мы станем основы природы,

Вышнего неба закон будем стараться постичь:

Натрое кто разделил земное тяжелое бремя

40 Нилом и Доном и тем морем, что в центре земель;

Звездам кто дал их число и кто имена им назначил,

Кто догадался, что Семь движутся разным путем,

Робок Сатурн почему и радостен в небе Юпитер,

Сделал Меркурия кто мудрым, а Марса шальным,

Как сочетает сердца любовников страстных Венера,

Все стихии связав в крепком объятье своем,

Что позволяет Любви двигать небо, а землю покоить

И от союза их все виды вещей порождать?

Сладким ладам между тем велю звучать я кифары,

50 Соединяя с ее струнами песни мои,

И веселясь поведет хоровод круги за кругами,

В лад извивая тела, стопами топая в пол:

Ведь никому и ничто под пламенным солнцем не краше

Девушки милой: при ней легче душе от забот.

Грация трижды меж тем тебе опрокинуть предложит

Кубок, и трижды три — мне, по количеству Муз;

А уж десятый приму я в подарок по милости Феба,

Феба в пути круговом между небесных светил.

После ж того, как небо пройдет два положенных знака

60 И нагрузятся тела выпитым крепким вином, —

Эльзула, тут гостям посоветуй идти во-свояси,

И пригласи меня, только меня на постель,

Ту постель, где столько я раз наслаждался дремотой,

Ту, где тысячу раз мы целовались с тобой,

Ту, где вновь подарю я тебе поцелуи без счета,

Чтобы под светлой звездой жил я весь будущий год.

А как поднимется Феб озарить день рожденья поэта,

И как заставит меня лоно покинуть твое, —

То, со слезами обняв меня и повиснув на шее,

70 Тут-то на счастье споешь ты мне такие стишки:

«Цельтис, пусть воздает тебе почести вечно Юпитер,

Пусть тебе Марс не вредит, как и суровый Старик,

Песнями пусть тебя Феб, а кифарой поддержит Меркурий,

И да Венера в любви наши сердца сохранит!»

11. Сочинитель рассказывает, как он видел Эльзулу во сне перед тем, как он уехал из Норика

Феб свой движимый свет сокрыл в Геркулесовых водах,

Черная ночь над землей встала со звездным челом.

Сам я на ложе своем раскинул усталое тело,

Успокоительный сон крепко глаза мне сомкнул.

Тут и представился мне знакомый девический образ,

Милая Эльзула вновь будто была предо мной.

Было ли это во сне, или ум привык беспокойно

В зыбких тонких чертах мнимые лики являть?

Встала она, по плечам прекрасные кудри рассыпав,

10 Щедрым дождем оросив алые щеки свои,

Словно Луна, что собой Атланта сестер затмевая,

Щедро низводит с небес воды обильным дождем.

Вот что она наконец из влажных уст уронила;

«Горе мне! Цельтис, куда ты похищаешь любовь?

Ведь как отец Гелиад три раза вновь народится,

Хочешь ты, — слышала я, — наши покинуть места.

О, я снести не могу такое великое горе,

Если ты, Цельтис, решишь тайно уйти от меня!

Намереваясь меня в благодатном Норике бросить,

20 Смертью безвременной ты хочешь меня погубить.

Кто же теперь ночную тоску мне шепотом нежным

Сможет развеять, и кто сладкую песню споет?

Песню, которую петь вся Германия радостно будет

В час, когда сердце ее радостным Вакхом полно!

О, поправший долг, забывший в любви благодарность!

Так-то, неверный, ты был спальни достоин моей?

Сам ты, неверный,