Она залпом проглотила историю Ривзов из Южной Каролины, еепрямых родственников, вполне преуспевающего семейства до Гражданской войны, норазорившегося впоследствии. При виде их фотографий у нее едва не разорвалосьсердце. Наконец-то! Ведь это ее предки, и она действительно похожа на них;в их лицах она узнавала собственные черты: такая же светлая кожа, такое жевыражение лица! У двоих были даже такие же, как у нее, длинные, вьющиеся рыжие волосы.Для Джесс, приемного ребенка, это было особенно важно.

Только к концу своего пребывания в доме, дойдя до свитков,испещренных древними латинскими и греческими надписями и даже египетскимииероглифами, Джесс начала осознавать истинное значение семейной летописи. Позжеона так и не смогла точно вспомнить, как именно обнаружила глиняные таблички водном из глубоких подвалов. Но беседы с Маарет навсегда сохранились в памяти.Они часами обсуждали семейные предания.

Джесс умоляла допустить ее к анналам семьи. Ради этойбиблиотеки она готова была отказаться от дальнейшей учебы. Она мечталарасшифровать и привести в порядок древние записи, занести их в компьютер. Апочему бы не опубликовать историю Великого Семейства? Столь длинное родословноедрево, без сомнения, в высшей степени необычно, если вообще не уникально. Дажеродословные коронованных особ Европы ведут свое начало лишь с периодасредневековья.

Маарет с терпением отнеслась к восторженному порыву Джесс,напомнив ей, что это неблагодарный, требующий больших затрат времени труд. Вконце концов, это всего лишь история жизни одной семьи на протяжении веков;иногда в документах содержатся только имена или краткие описания бедныхсобытиями жизней, даты рождения и смерти и сведения о переселениях.

О таких беседах в памяти остались самые лучшие воспоминания:мягкий, приглушенный свет в библиотеке, восхитительный запах старой кожи ипергамента, аромат свечей и пылающий в очаге огонь. А возле него – Маарет,прекрасный манекен с зелеными глазами за слабо затененными стеклами очков.Работа с этими документами, предостерегает она, может поглотить Джесс целиком илишить ее чего-то более важного. Значение имеет само Великое Семейство, а неего летопись. Гораздо важнее жизнеспособность и энергия каждого поколения,общение с родными и близкими и любовь к ним. Летопись призвана лишьспособствовать этому.

Ничего и никогда прежде Джесс не хотела так сильно, какзаняться этим делом. Маарет непременно позволит ей остаться! Она проведет вэтой библиотеке много лет и когда-нибудь дойдет до самых истоков ВеликогоСемейства!

Лишь много позже она увидела во всем этом поразительнуютайну, причем только одну из многих, с которыми ей довелось столкнуться в толето. Лишь много позже в памяти Джесс всплыло множество мелочей, которые лишилиее душевного покоя…

Почему, к примеру, Маарет и Маэл никогда не появлялись донаступления темноты? Они объясняли ей, что целыми днями спят, – но развеэто объяснение? И тогда возникает другой вопрос: где они спят? В течение дня ихкомнаты оставались пустыми, двери стояли распахнутыми настежь, гардеробыломились от экзотических и весьма импозантных нарядов. На закате оба вдругвозникали словно ниоткуда. Обычно Джесс поднимала голову и видела стоящую возлеочага Маарет – потрясающе одетую, с безупречно наложенным макияжем исверкающими в неровном свете огня драгоценностями. У стены молча стоял Маэл внеизменной мягкой коричневой куртке из оленьей кожи и в лосинах.

Но когда Джесс интересовалась причинами столь странногораспорядка жизни, Маарет давала чрезвычайно убедительные объяснения: у нихочень светлая кожа, они терпеть не могут солнечный свет и к тому же вечнозасиживаются допоздна. Да, действительно. Подумать только, в четыре утра онивсе еще спорили о политике или истории, причем судили обо всем с необыкновенностранной и удивительной точки зрения, употребляя в разговоре древние названиягородов. А иногда они вдруг начинали очень быстро разговаривать на каком-тонеизвестном языке, принадлежность которого Джесс определить не могла, не говоряо том, чтобы понимать, о чем идет речь. Благодаря своим экстрасенсорнымспособностям она иногда улавливала суть беседы, но незнакомые звуки сбивали еес толку.

Было также совершенно очевидно, что какие-то обстоятельства,связанные с Маэлом, причиняли Маарет боль. Быть может, он ее любовник? Нет,едва ли.

А еще Маарет и Маэл часто разговаривали друг с другом так,словно могли читать мысли. Вдруг ни с того ни с сего Маэл мог сказать: «Но я жепросил тебя не беспокоиться», – хотя Маарет не произнесла вслух ни слова.Иногда они точно так же обращались и к Джесс. Она совершенно уверена, чтооднажды Маарет позвала ее и пригласила в большую столовую, при этом Джесс моглабы поклясться, что голос прозвучал только в ее голове.

Да, конечно, Джесс была экстрасенсом. Но неужели Маэл иМаарет тоже сильные экстрасенсы?

Следующей странностью можно считать обеды – появление настоле любимых блюд Джесс. Не было никакой необходимости объяснять слугам, чтоей нравится, а что – нет.

Они и без того знали! Каждый вечер в меню были именно теблюда, которые она любила больше всего: улитки, печеные устрицы, мясо-гриль,говядина по-веллингтонски… А вино! Таких восхитительных марочных вин ей до техпор никогда не доводилось пробовать. Но Маарет и Маэл практически ничего не ели– или ей только так казалось? Бывало и так, что они за ужином даже не снималиперчатки.

А как относиться к странным гостям, бывавшим в доме? Таким,как Сантино, черноволосый итальянец, который как-то ночью пришел пешком всопровождении весьма юного спутника по имени Эрик. Сантино уставился на Джесскак на экзотическое животное, потом поцеловал ей руку и подарил роскошноекольцо с изумрудом – через несколько дней оно необъяснимым образом исчезло. Двачаса Сантино о чем-то спорил с Маарет на все том же неизвестном языке и в концеконцов ушел вне себя от ярости вместе с взволнованным Эриком.

Происходили в доме и весьма странные ночные приемы. Разве непросыпалась Джесс дважды часа в три или четыре утра, когда в доме было полногостей? Во всех комнатах смеялись и разговаривали люди. И всех их отличалонечто общее: очень белая кожа и удивительные глаза, совсем такие же, как уМаэла и Маарет. Но Джесс была такой сонной, что даже не помнила, каквозвращалась в кровать. Осталось только воспоминание о том, что в какой-томомент она оказалась в окружении очень красивых молодых людей и они подали ейбокал вина… А в следующий момент наступило утро. Она лежала в своей кровати. Вокно светило солнце. Дом был пуст.

В совсем не подходящее для этого время Джесс также слышалашум вертолетов и рокот небольших самолетов. Но никто об этом ни словом необмолвился.