Один из пропойц, поймав его взгляд, поднял палец. Залешанинкивнул, чего не угостить безденежного, сам таким бывал, и бродяга спешноперебрался за его стол. Тут же волосатые руки поставили на стол две кружки,Залешанин не первый, кто угощает незнакомых, привыкли. Залешанин с наслаждениемпринялся за жареного гуся, запивая вином.

Хозяйский сын с некоторым беспокойством наблюдал еще задвумя, что пересели за стол к этому молодому здоровяку, но Залешанин высыпал настол кучку серебра, и сын хозяина тут же оказался рядом:

– Еще что-нибудь?.. Может быть, рыбки?

– Рыбки? – удивился Залешанин. – А чо, давайи рыбу. Я видел во дворе одну… Крупная! Чуть забор не повалила, когдачесалась.

Утром наскоро умылся холодной водой, проверил, на месте лищит, среди тряпок не заметишь, перекусил неразогретой птицей и отправился наберег моря искать корабль на ту сторону. А повезет, то хорошо бы и досамого Киева по Днепру… Правда, привычного берега здесь нет, один сплошнойпричал, а кораблей столько, что от мачт рябит в глазах. Их больше, чем вКиевщине деревьев, а парусами можно закрыть все земли от Киева до Новгорода…

По причалу двигался отряд крепких воинов в доб­ротныхдоспехах. Залешанин насторожился, на обычных стражей не похожи как по стати,так и по оружию. Обычные стражи едва ноги за собой таскают, морды опухли отпьянства, топоры едва ли не деревянные, а у этих шлемы с перьями, латы поверхкольчуг, короткие мечи в изукрашенных ножнах, а сами, как на подбор, рослые,широкие, едва не лопаются от избытка силы.

Впереди шел высокий воин, в котором Залешанин чутьем угадалбольшого воеводу или что-нибудь такое же важное. С суровым лицом, кончикноса отрублен, глаза безжалостные, от него пахнуло железом и кровью, словнонавсегда пропитался запахами битв и сражений.

На полшага сзади и сбоку семенил человек в простом длинномхитоне, чем-то раздраженный, суетливый, но пояс поблескивал золотом, а намягких сапогах пряжки были с камушками…

Залешанин пропустил их, сойдя с дороги, пошел следом, дорогурасчищают как стадо туров, к тому же прут на причал тоже…

Из портовой таверны вывалились гуляки. Среди них выделялсястатный щеголь в богатом плаще. Шлем на нем блистал, с обеих сторон на щеголе виселидевки, повизгивали и часто всхохатывали, следом тащились еще пропойцы, попроще,всякий сброд, жулье, все веселые и хохочущие.

Залешанин еще провожал их глазами, когда человек в хитоневытянул руку с накрашенным ногтем на пальце:

– Вон тот!

Воины, как волки, хищно разбежались полукругом, замкнуликольцо с веселой сворой в середке. Щеголь надменно поинтересовался:

– Что за рвань загораживает дорогу знатному ипасписту?

Начальник стражи бросил коротко:

– Взять!

К щеголю подошли двое с боков, отпихнули примолкшихдевок. Щеголь поморщился, когда их тяжелые руки опустились на его плечи.

– Кто?.. И по какому праву?

– Ответят в пыточном подвале, – буркнул начальникстражи. – Если захотят.

Воины быстро и умело ухватили щеголя за руки, начализаворачивать за спину… Залешанин глазом не успел моргнуть, ему нравилсяначальник стражи: мужчина не должен быть красив и наряден, как продажная девка,как вдруг оба воина с такой силой ударились лбами, что железный звон отдалсязудом в зубах Залешанина. Кулак щеголя метнулся вперед как падающая звезда.Голова начальника стражи откинулась, до Залешанина донесся глухой стук. Щегольразвернулся, в его руке блестел длинный меч. Залешанин не успел заметить, когдатот выхватил.

Воины – чудо, а не воины! – бросились вперед какволчья стая: хищно и не раздумывая. Меч заблистал, звон, лязг, крики, гулякиразбежались, со стороны жадно пожирали глазами дивный бой, когда один дерется сцелым отрядом. Там падали под его ноги как спелые колосья, щеголь отпрыгивал,увертывался, успевал видеть и тех, кто забегал со спины, молниеносно рубил,Залешанин видел, что лезвие рассекало плоть, как если бы рубил капустныекочаны, только кровь брызгала настоящая.

Начальник стражи поднялся на колени, выплюнул крошево зубовв кровавой пене:

– Да убейте же… Разом!..

Щеголь дрался как разъяренный зверь. Залешанин слышал егорык, видел перекошенное лицо, его меч всякий раз успевал встретить чужой меч наполпути, со спины все еще зайти не давал, хотя дрались на открытом месте,дорогу к корчме, где мог бы стать спиной к стене, отрезали два рядабулатногрудых, что уже закрылись щитами, понимая, что не зря их послали целымотрядом…

Народ собрался толпой, оттуда кричали подбадривающе.Залешанин понял, что кричат щеголю, императорских воинов боялись или не любили,да он и сам ощутил, что начинает сочувствовать храброму одиночке. Пусть дажетакому богатому и красивому.

Раздались крики, прибежала, тяжело громыхая сапогами,портовая стража. Начальник стражи движением руки их тоже отправил в бой. Егонемногочисленные воины перестроились.

Из кучки народа, что вышла вслед за гулякой из таверны, одинвдруг шагнул в сторону, в его руках появилось то, что нельзя представить вруках знатного воина, – кожаный ремень с выемкой посредине, оружиепростого плебса. Оттуда же из сумки он быстро вытащил округлый булыжникразмером с кулак воеводы. Залешанин как завороженный наблюдал, как праща началаописывать круги над головой, слилась в серый шелестящий круг, мужик примерился,взгляд стал острый и злой, резко отпустил один конец, когда ремень уже разрезалвоздух с жутким свистом.

Щеголь двумя быстрыми ударами поверг на землю сразу двоих,ощутил неладное и начал поворачиваться, в этот миг камень ударил в закрытыйжелезом висок. Раздался звон, у Залешанина заныли зубы, щеголь содрогнулся,повернулся, его страшный взор отыскал пращника, тот охнул и выронил ремень,щеголь качнулся и упал с таким грохотом, будто рухнули медные ворота Царьграда.

Воины бросились как крысы на молодого поросенка. Красныйплащ исчез под их блестящими телами. Залешанин слышал сопение, глухие удары,смутно подивился, что же там еще можно бить, но куча наконец распалась, двоес усилием подняли щеголя. Из-под шлема вытекала красная струйка. Лицоперекосилось от боли.

– Подлец…

– Быстрее, – прошепелявил начальник стражи.

Он бросил монету пращнику, а воины повели схваченного. Сзадишел сановник, начальник стражи закрывал окровавленный рот платком, гдевыступили широкие красные пятна. Сзади раздался шум, оставшиеся били пращника,но начальник стражи даже не оглянулся.

Крыши царьградцев плоские, если не считать их храмы, домастоят тесно. Залешанин с легкостью перепрыгивал с дома на дом. Внизу поузким улочкам вели схваченного щеголя. Руки связали за спиной, на шее петля,другой конец начальник стражи привязал к седлу своего коня. Он все еще зажималплатком рот, а в седле раскачивался так, что вот-вот грохнется как грудажелеза.