– Мы с тобой довольно похожи, – улыбается он. – Оба неспособны выносить обыденность и бессилие. Разница в том, что я скоро стану самым могущественным человеком во всей Солии. А ты… – Он наклоняется ко мне и опускает руку в горшок, синяя жидкость переливается через край. Это невозможно. Нет.

Он размазывает синьку по моему лицу. Она такая же холодная, как и та, которую я нанесла в тот день, когда меня не выбрали.

– Ты – никто, – шипит он. – Была никем, никем и останешься. Ты первая, чьё лицо окрасили в синий цвет, первая, кого отметили как обыкновенную. Первая, кого не выбрали. Ты – неизбранная. – Он долго смеётся над прозвищем, которое придумал. Затем встаёт и надевает костяную маску. В ней только две прорези, открывающие его гнусные глаза.

– Уберите её! – кричит он, его голос громоподобен. Два разбойника врываются в комнату. – И отведите к корням.

Глава 38. Обходись тем, что имеешь

Разбойники бросают меня в небольшую пещеру. Толстые чёрные корни покрывают её склизкие стены. Когда корни обвиваются вокруг бьющейся в конвульсиях фигуры на полу, я чувствую животную трупную вонь, исходящую от них. С этим человеком всё в порядке? Я, спотыкаясь, иду к нему, но меня останавливает тошнотворный скрип дерева.

Один из корней выстреливает из темноты и цепляется за мою руку. Я визжу и извиваюсь, но корень неумолимо тянет меня вперёд, к области, густо оплетённой корнями. Ещё один корень сковывает вторую мою руку. Он легко разрывает верёвку, связывающую мои запястья. Освободившимися руками я пытаюсь освободиться от толстых плетей. Фуу! На ощупь они как дерево, но какое-то влажное и липкое. Корни крепко держат меня и тащат вперёд. Сквозь них пробивается фиолетовый свет.

Нет! Всё не может закончиться так! Я должна бороться! Но… Если Небесный и Костяной один человек, то какой в этом смысл? Мои плечи обмякают, и корни затягивают меня в свою шипящую яму.

Затем пещера взрывается.

Свет заполняет каждый её уголок, и корни волочат меня из пещеры в деревню. Под тёплыми лучами солнца они сморщиваются и исчезают.

Я оглядываюсь вокруг, и холодок пробегает по моему позвоночнику. Местные дома представляют собой странную смесь Крэйла и Валенда. У некоторых каменные стены с крэйловскими флагами, у других стены из красного дерева, украшенные цветами, у третьих – дерево и камень соседствуют друг с другом. Где же я?

Я шагаю вперёд, но не слышу звука своих шагов. Мои сандалии даже не касаются мостовой. Я прохожу мимо женщины, застывшей посреди улицы с бутербродом во рту. Я хмурюсь. Наверное, я попала в кошмар. Может, корни ввели меня в какое-то состояние сна? Как того бедолагу на полу, трясущегося, словно он сумасшедший? Я опускаю голову. Какая теперь разница? Всё, что я считала правдой, оказалось ложью. Небесный. Солнце. Даже Эвин. Я верила, что они добрые и хорошие, а они обманывали нас. Они породили это чудовище – Костяного. Так какой теперь смысл бороться?

Сама не знаю почему, я иду дальше.

На этот раз я прохожу мимо знакомых мне людей. Вот Пенелопа наклонилась, чтобы сорвать ягоду с куста. Рядом с ней улыбающийся Белен. А вот Фемус нюхает цветок. Вэл разложила свои принадлежности, чтобы сварить новое зелье. Хорхе натягивает тетиву. Даже Тис поднялся на дыбы, словно атакуя невидимого врага. И, наконец, мой отец. Он улыбается, раскинув руки, будто хочет кого-то обнять. Я точно знаю, что меня.

Я чувствую, как к глазам подступают слёзы. Я так долго отталкивала его, предпочитая приключения и спасение мира. И всё ради того, чтобы не смотреть ему в глаза. Глупый способ, верно? Мне казалось, что игра в героиню всё исправит. Я не слушала его советов. Меня не было рядом, чтобы спасти его. Я ошибалась. Я так горько ошибалась. Я должна сказать ему об этом.

– П-папа, – хнычу я. – Прости меня. Я была такой эгоисткой. Я думала, что хочу быть этим дурацким Солнцем. Я дум… – Дикий рёв обрывает меня на полуслове прежде, чем я успеваю обнять отца. Я оборачиваюсь на звук. Морской змей. Единственное не замершее существо здесь. Тот самый змей, с которым мы сражались с Вэл. Он плывёт по воздуху прямо ко мне, разинув свою зубастую пасть.

Я пригибаюсь к земле, уворачиваясь от него. Гирлянды водорослей прилипают к моим рукам. Я смотрю на отца, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Тёплый голубой свет пляшет на его лице. Его глаза побелели, кругом вода. Я на дне реки. Я моргаю, и вот я опять в деревне. Глаза отца снова карие, а морской змей исчез.

Я шумно вдыхаю и, кряхтя, поднимаюсь на ноги. Я должна сказать папе то, что не успела. Даже если он всего лишь видение. Быть может, тогда настоящий папа каким-то волшебным образом услышит меня, где бы он ни находился. Услышит то, о чём я так долго молчала. Я хватаю его за рубашку и крепко обнимаю. Он такой лёгкий и воздушный, словно его уже нет.

– Я думала, что ты станешь уделять мне больше внимания. Что все эти причудливые титулы и рукоплескания, и люди, которые перестали бы забывать моё имя, наконец-то сделали бы меня счастливой.

Я трясу головой, я снова слышу рёв змея. Нужно спешить.

– Но я ошибалась. Я так жестоко ошибалась. Всё это мне ни к чему. У меня уже есть то, чего я хотела всё это время. У меня есть Хорхе, Фемус, Вэл, Белен и Пенелопа. И ты. У меня всегда был ты. А теперь тебя нет, и я уже не могу тебя спасти. Я не могу тебя вернуть, – рыдаю я. – Я ничего не могу изменить. Я не могу изменить того, что меня не выбрали. И я не могу изменить то, что тебя больше нет…

Мои слова эхом разносятся по деревне. Они повторяются снова и снова, отражаясь от стен домов, словно от стен пещеры. Ха. Очень смешно, вселенная моих кошмаров. Или где я там на самом деле нахожусь? Повторяет мои слова снова и снова, чтобы высмеять меня… Я кричу так громко, как только могу, силясь заглушить этот шум. Но мой голос приглушён. Ледяная вода сковывает моё тело, и морской змей снова плывёт прямо на меня. Я опять в реке.

Я пытаюсь уплыть с пути змея. Но на этот раз я не могу двигаться. Я смотрю вниз. Там мой папа. Он сейчас