– Я с моими помощниками приехал сюда не просто прохлаждаться и развлекаться, дорогой Шагенеф! Мы прибыли по повелению Его Величества работать на благо Франции. И помните, что я кровно заинтересован в смене власти на Руси! Так что я и мои люди будем делать всё возможное, исходя из нашего жизненного и профессионального опыта, а также применяя имеющиеся в моём распоряжении магические средства воздействия на султана для достижения поставленных перед нами целей. И если вы говорите, что есть возможность воздействовать на султана не напрямую, а через его окружение или тот же гарем, то так тому и быть!

– Мне предписано его королевским Величеством всячески содействовать вам, но в то же время и контролировать ваши действия. И я объявляю вам об этом открыто. Все ваши действия в Стамбуле будут находиться под моим непосредственным наблюдением. Любое отступление от нашей договорённости я буду расценивать как измену Его Величеству! Со всеми вытекающими из этого обстоятельства последствиями. Кроме того, я убеждённый католик и отношусь к магии с известной долей скепсиса! Истинным чудотворцем был лишь Христос!

– Я ни в коей мере не оспариваю ваши убеждения, уважаемый господин Шагенеф! Но в то же самое время считаю, что всё, чем мы обладаем, идёт от Бога, и если ему было угодно дать в наши руки именно это оружие против нашего врага, то большой грех им не воспользоваться! Бог не простит нам бездействия! Ибо он помогает только тем, кто сам прилагает должное усилие свершить чудо и победить!

– Вы рассуждаете как истинный христианин, принц, и это отрадно мне слышать! – с довольным видом ответил посол и промокнул невольно выкатившуюся слезу.

Как искренне и истово верующий во Спасителя, посол просто не мог без умиления слушать хвалебные речи в адрес Господа. Николай это понял, а оттого немного помолчал и продолжил:

– Я и мои друзья рассчитываем на ваше содействие, господин Шагенеф. По возвращении в Версаль я при первой же личной встрече с королём доложу ему о вашей активной помощи! Полагаю, что Его Величество должным образом оценит ваш вклад в нашу общую победу! Ибо через победу над Русью Франция получит лояльного к ней царя из рода Гедиминовичей, а в придачу – союзника в лице Речи Посполитой с французским принцем во главе. Тогда Франция уже будет не одинока против объединённой Европы, когда наступит время делить испанское наследство. Австрийская империя Габсбургов будет прижата с юга и севера, и ей уже будет сложно нам что-либо возразить.

– Мне ваши замыслы нравятся, принц, но учтите: я буду усердно следить за вами. Версаль и король пока ещё очень далеко, а Семибашенная тюрьма[22] и я – совсем рядом! На османских землях мне даровано полное право на жизнь и смерть французских подданных! Воспринимайте, принц, сказанное мною не как угрозу, а лишь как предупреждение. Причём сделанное из самых лучших побуждений. Кстати, хотел бы вас по своей доброте душевной предупредить, что в Стамбуле появляться не мусульманам в мусульманской одежде чревато смертной казнью. Для них вы всего лишь гяур[23].

– Я вас понял, мой любезный Шагенеф, но тем не менее оставляю за собой право в отдельных случаях действовать по своему усмотрению, в соответствии с данными мне королём полномочиями!

– Хорошо, не будем по пустякам о приоритетах ссориться, принц! И вы, и я в настоящее время служим королю и Франции. Как там сложатся ваши отношения с престолом в Рутении, пока ещё не известно. Так что, полагаю, нам ещё долгое время предстоит работать вместе среди иноверцев. Добрый союз при любом раскладе будет лучше худой ссоры.

– Согласен, мой дорогой Шагенеф, и рассчитываю в проведении моей операции на вашу поддержку! – широко улыбнулся бывший опер.

– Не сомневайтесь, принц! Всё, что идёт на пользу Франции, мною будет одобрено!

– Благодарю вас, господин посол! – слегка поклонился Николай, подумав, что аудиенция закончена, но он ошибся.

– Так вы покажете мне ваш магический кристалл, о котором в своём письме упомянул король? – непринуждённо улыбнулся Шагенеф.

– Вы же католик и ярый противник святотатства? – сделал удивлённый вид Николай.

– Да, я истинный католик, но вы сами сказали, что истинное чудо человеку дарит Господь и на благое дело. К тому же никто не отнимал у меня свойственного всем людям любопытства, – хитро сощурив глаза, неторопливо произнёс седовласый посол и позвонил в колокольчик. – А пока, я думаю, что нам всем пора отобедать, мой дорогой принц, прежде чем мы приступим к изучению ваших астрологических способностей. Мне нужно знать, какую именно пользу они могут принести французскому посольству.

После сытного обеда живые картинки в магическом кристалле произвели на господина Шагенефа чудесное впечатление. Вначале он не верил в возможности астролога и, весело усмехаясь, потребовал показать ему один момент из его жизни, который произошёл с ним ещё в далёкой юности. Николай попросил посла сосредоточиться на своей памяти. Шагенеф лишь рассмеялся:

– Как вы намереваетесь из моей памяти вытащить сей пикантный момент, который произошёл со мной бог весть когда, да и ещё показать его в этой обыкновенной круглой стекляшке?

Шагенеф, смеясь, положил руку на «магический кристалл» и ушёл в глубокие воспоминания. Улыбка на его лице приобрела блаженный вид. Посол даже прикрыл глаза от блаженства. Но когда их открыл и посмотрел в «магический кристалл», густо покраснел. Момент из жизни французского посла действительно оказался весьма пикантным и заставил истинного католика даже отвернуться. Пунцовый от стыда посол отказывался верить своим глазам и, как ребёнок, без конца восклицал:

«Этого не может быть! Этого не может быть!» Дерзкие видения из его далёкой юности, так ясно проецируемые в «магическом кристалле», заставляли убеждённого пуританина вновь и вновь сгорать от стыда и отводить в сторону глаза. Наконец он не выдержал и тихо простонал:

– Прекратите, пожалуйста!

После демонстрации скабрёзных сценок из прошлой жизни Шагенефа прямо как подменили. Всё время перед ужином посол провёл в усердной молитве, а за столом был весьма немногословным. А взор его – задумчиво-блуждающим. На задаваемые ему вопросы отвечал не сразу и зачастую совершенно невпопад.

Больше Шагенеф уже никогда не просил Николая показать ему магический кристалл. К назначенцу короля он воспылал неимоверным уважением, замешанном на животном страхе. По его восприятиям как человека глубоко верующего, на землю спустился чуть ли не сам посланник Господа, дабы указать людям на их ошибки, которые те совершали в своём прошлом – по глупости или по неопытности. Николай не стал оспаривать подобное предположение посла, и таким образом за ним утвердилось полное право на свободу действий в Стамбуле. Но у бывшего опера закралось стойкое убеждение, что господин посол имеет в своём послужном списке более весомые грешки, которые он не имеет никакого желания оглашать. Скорее всего, господин Шагенеф благодарил Господа, что по своей наивности не попросить придворного астролога показать ему их. Ведь так и до королевского палача не очень недалеко.