это может оказаться та самая Софи, – задумалась Лия.

– Что? – удивился Габриэль, собирая лежащие вокруг папки.

– Это письмо от Межведомственного исследовательского бюро, известного как Управление специальных операций.

– Где готовили спецагентов.

– Да, а еще разведчиков и диверсантов. Многих засылали во Францию.

Габриэль встал на колени рядом с Лией.

– Думаете, Софи Ковальски на самом деле моя тетя?

– Вполне возможно, – Лия бережно держала конверт. – Штемпель того же года, что и найденные фотографии. Имя тоже соответствует, а фамилия может быть еще одним псевдонимом, как Бофор.

– Даже не знаю, – с сомнением в голосе ответил Габриэль.

– Ваш дед наверняка запрашивал сведения о Софи Сеймур, а не Бофор или Ковальски. Может, поэтому ничего и не выяснил. А вдруг в этом конверте то, что он искал?

– Может быть.

– Так давайте проверим, – она протянула ему конверт. – Откройте.

– А если это другая Софи?

– Тогда постараемся отыскать родственников этой Софи Ковальски и передадим им все, что удастся выяснить, вместе с письмом. В любом случае надо узнать, что там.

– Хорошо. Только разрывать конверт прямо здесь я не буду. Лучше аккуратно вскрою у себя в студии. Неважно, кому оно принадлежит, это частица истории, и обращаться с ним надо соответственно. И все эти документы, неважно чьи, надо передать в архив.

– Как ученый, я понимаю и поддерживаю трезвый подход к делу. А как любительница детективов Агаты Кристи готова визжать, рвать и метать от нетерпения, а потом разодрать этот конверт прямо зубами.

Габриэль усмехнулся, забрал у нее конверт и принялся собирать остальные письма.

– Если это письмо на самом деле как-то связано с Софи Сеймур, у нас появится хорошая зацепка для поисков в государственном архиве. У Патрика, того приятеля, о котором я рассказывал, есть там хорошие связи. И просто невероятное чутье, куда смотреть, чтобы не упустить самое важное. Наверное, здорово помогло устроиться на такую работу.

– Ну вот, а как славно начиналось.

– К сожалению, но… ничего не поделаешь.

– Ну хотя бы подсластите пилюлю.

– Каким образом?

– Пока мы здесь, покажите другие свои работы. Те, что прячете на этом чердаке.

Он помедлил и снова принялся за работу.

– Нет.

– Нет? – нахмурилась Лия. – Вы серьезно?

Габриэль не ответил.

– Значит, серьезно, – выдохнула она. – Но почему?

– Потому что это личное. А моя личная жизнь вас не касается.

– А когда целоваться полезли, вы об этом не подумали?

– Может, и не стоило. Пожалуй, промашка вышла.

– А мне так не показалось, – растерялась Лия.

– Да какое вам вообще дело до моих картин? – выпрямляясь, вспылил он.

– Ваш дедушка прав. У вас удивительный талант. И не нужно его скрывать.

– Я не скрываю.

– Он правду сказал? Вы когда-то собирались устроить выставку?

– То была дурацкая детская блажь. Тот мальчишка все детство видел, как дед с отцом в погоне за голубой мечтой раз за разом остаются ни с чем.

– Значит, сегодняшнее обещание устроить выставку – просто вранье?

– Вы не понимаете.

– Вы правы, не понимаю. Так вы боитесь провала?

– Ничего я не боюсь. Боже, если вы выклянчили пару картин, это не дает вам права вмешиваться в мою жизнь или карьеру, – разозлился он.

– Я же…

– И позвольте напомнить, что у нас просто… общая цель – разобраться в прошлом наших родственников, и вы моя клиентка.

– Точно. Клиентка, – с упавшим сердцем согласилась она. – Чересчур настырная. Не беспокойтесь, больше не повторится.

Габриэль вскинул голову и закрыл глаза.

– Зачем вы меня вообще пригласили? – спросила Лия.

Он открыл глаза, не поворачивая головы.

– Хотел показать мастерскую. Клиенты имеют право знать, куда попадут их произведения искусства.

– Нет, я имела в виду Милбрук.

Он покачал головой в ответ не то ей, не то своим мыслям, кто его знает.

– Раз вы моя клиентка, я решил, имеете право знать, что тут может выясниться. В конце концов, все это связано с картинами и теми событиями, в которых могла участвовать ваша бабушка.

– Ага. Дополнительная услуга, так сказать.

– Нет. То есть да. То есть… Как-то грубо у вас выходит.

Это еще мягко сказано.

– Так какие у вас намерения? Изучить найденные сегодня письма и сообщить, если обнаружится какая-то связь с моей бабушкой и ее коллекцией в тайнике?

– Ну… да. Хотя если здесь до сих пор не нашлось никаких следов, вряд ли появится что-то новое. Может, еще удастся что-нибудь прояснить о судьбе моей бабушки, но никакой связи с картинами пока не прослеживается.

– Понятно, – кивнула она. – Что ж, прекрасно. Пожалуй, пора возвращаться. Если отправимся прямо сейчас, я еще могу успеть на последний рейс до Парижа и через два дня уже буду в Севилье. Лишнее время на подготовку к собеседованиям не помешает.

– Значит, вот так просто все бросите и улетите?

– А что мне тут делать?

Габриэль нервно взъерошил волосы.

– А как же коллекция?

– Вы же профессионально занимаетесь реставрацией и установлением происхождения, разве не для этого я вас наняла? А вы сами почему согласились со мной работать?

– Лия…

– Вы ведь будете держать меня в курсе, если что-то выяснится?

– Конечно.

– В общем, прошу прощения за доставленные неудобства.

– Я не это хотел… – Габриэль осекся. – Я все равно хочу ее вам подарить. – Он наклонился за скрипкой в футляре и протянул ей. – Серьезно.

Лия покачала головой.

– Нет, Габриэль, по-моему, это напрасная затея.

– Почему?

– Потому что скрипка принадлежит вам и вашей семье, а не мне. Пусть будет здесь, вместе с остальными тайнами.

– Лия…

– Наверное, это к лучшему.

Она повернулась и направилась вниз по лестнице, даже не оглянувшись ни на Габриэля, ни на его картины.

Глава 18

Софи

ПАРИЖ, ФРАНЦИЯ, 20 августа 1943 года

Софи рассматривала картину на стене.

Каждый мазок в бледно-голубых, морозно-серых и ярко-белых тонах просто кричал о неистовом стремлении вперед. Глядя на борьбу корабля со штормовым морем, Софи словно ощущала порывы колючего ветра, наполняющего паруса, и горьковато-соленые брызги волн, разбивающихся о его борт.

Когда им с Уильямом было двенадцать лет, родители взяли их в плавание вдоль побережья Шотландии. Стоило закрыть глаза, она до сих пор чувствовала под боком хохочущего Уилла, позабывшего обо всем на свете. Палуба под ногами ходила ходуном, за бортом пенились волны, а над головой ружейными залпами хлопали паруса и скрипели мачты. Ветер, разгоняющий облака по ярко-синему небу, превратил аккуратную косу Софи в воронье гнездо и сорвал с Уилла кепку, навеки упокоившуюся в пучине Ирландского моря.

После этого плавания Уилл на несколько месяцев увлекся морскими пейзажами.

– Это Тернер? – небрежно спросила Софи, не отрываясь от созерцания картины.

– А вы не