Он улыбнулся в ответ:

– Я тебя люблю. Как меня может не радовать, что твоемаленькое продолжение будет здесь бегать?

Я покачала головой:

– Ты не чувствуешь себя обманутым? В том смысле, онведь не может быть твоим.

Он пожал плечами:

– Когда я шел на вазэктомию, я знал, что отказываюсь отсобственных детей.

– А зачем ты это сделал? – спросил Ричард. –Тебе же еще нет тридцати, зачем так было с собой поступать?

Мика обнял меня, притянул к себе.

– Мой бывший альфа, Химера, любил беременныхженщин-оборотней. Если какая-нибудь из его подчиненных беременела от другого,кто был ей дорог, он ее брал себе, пока она не потеряет ребенка. Он ловил кайфот этого – оторвать ее от любимого, трахать ее, пока она беременна, от того,что она ребенка теряла.

Я прижала его покрепче, прижала и слушала, как бьется егосердце. Голос его не выдавал, как это было ужасно, но выдавал пульс. Я слыхалауже эту историю, но Ричард не слыхал. На его лице выразилось отвращение, и ещечто-то – кажется, гнев.

Никогда я не слышала о Химере ничего такого, что заставилобы меня пожалеть, что я его убила. Вот об этой смерти у меня никогда, никогдане было сожалений.

Натэниел подошел ко мне сзади, тоже обнял, зажав меня междуними двумя. Это было так уютно, такая это была защищенность… даже после Микиногострашного рассказа, даже с подтвержденной беременностью – все равно как вукрытии. И это ведь тоже хороший признак?

Сбоку к нам подошел Жан-Клод. Все наши головы повернулись кнему.

Он очень бережно тронул меня за лицо и улыбнулся:

– Что бы ни случилось, ma petite, мы тебя не бросим.

Ашер обошел с другой стороны, и я оказалась как в коробке изчетырех мужских тел.

– А меня в компанию не включают? – спросил Ричард,и в голосе его было больше печали, чем злости.

– Включают, если ты хочешь, Ричард, – ответилМика. – Никто тебя не исключает из нее – кроме тебя самого.

Он протянул Ричарду руку.

Ричард уставился на нее, потом на всех мужчин.

– Анита, я не могу. Не могу я в этом участвовать.

– В чем, mon ami? – спросил Жан-Клод.

– Когда вы все вместе.

Мика опустил руку.

– Мы тебя не просим с кем-нибудь заниматься сексом,Ричард. Мы просто создаем уют для Аниты – и для себя. Ты же оборотень, тыпонимаешь, как нужны прикосновения, чтобы прогнать тревогу или страх.

Ричард покачал головой:

– С ним – это всегда секс. – Он показал наЖан-Клода. – Не обманывайся на его счет, Мика. Ему приятно тебя трогать.

Похоже, он решил, что его неловкость из всех мужчин лучшепрочих поймет Мика.

Мика обнял Жан-Клода за талию, притянул чуть ближе к себе ико мне. От этого рука Жан-Клода еще надвинулась на плечи Мики, тела ихсоприкоснулись от бедра до груди. Мика, устраиваясь поудобнее, смотрел в глазаРичарда.

– Если бы он был таким же оборотнем, как они, им былобы приятно его прикосновение. Мы все испытали потрясение. Всем нам неуютно,Ричард. Мы все думаем, как изменится жизнь каждого из нас с появлением ребенка.Мы боимся, а ты разве нет?

– Ты – Нимир-Радж; разве ты не учуял бы чужого страха?

В его голосе звучало презрение.

– Я думал, ты рассердишься, если я прямо скажу, что оттебя пахнет страхом.

Руки Ричарда сжались в кулаки. Лицо потемнело от злости, онизо всех сил старался держать себя в руках – заметно было, чего ему это стоит.Почти мучительно было наблюдать, как он пытается подавить свой гнев, апоскольку его сила больше ни разу не согрела комнату, он держал в узде нетолько гнев.

Он пошел к нам – резкими движениями, будто ноги не хотелидвигаться. Как какой-то упрямый робот он шел, пока не оказался возле группысцепившихся руками мужчин. И остановился. Просто остановился, будто не знал,что делать дальше.

Жан-Клод подвинулся, освобождая место между собой иНатэниелом. Это было приглашение войти в круг. Ричард продолжал стоять, глядя впол, уронив руки вдоль тела. И тогда Натэниел еще отодвинулся, отпуская меня,только продолжая держать за руку Ашера. Отодвинулся так, что круг превратилсяпочти в полукруг. Жан-Клод понял намек Натэниела и тоже от меня отодвинулся,продолжая обнимать Мику за плечи. Я осталась стоять в полукруге.

Ричард не двинулся, будто и не заметил. Я шагнула вперед,коснулась кончиками пальцев бахромы его волос, скрывающих лицо. Он вздрогнул иподнял на меня глаза. От застывшего в них страдания у меня горло перехватило.Может, просто такая эмоциональная ночь выдалась. Или, если кого-то любишь, тоневозможно видеть у него такое страдание в глазах и не хотеть его облегчить.

Мне пришлось привстать на цыпочки, чтобы тронуть его лицо,опереться на его руку, чтобы не покачнуться. Я положила ладонь ему на щеку, навыпуклость скулы, ощущая под рукой силу этого изгиба. Лицо у него было как онсам – сильное, неземной красоты. И в этой совершенной мужской оболочке бушевалабуря. Она видна была в его глазах – все его страдание, весь его гнев. Руканапряглась под моей ладонью, гладкая выпуклость мышцы налилась тяжестью. То лион напоминал мне, насколько он силен, то ли просто вздрогнул. Судя по глазам,вздрогнул, наверное.

И он медленно подался ко мне, пока я тянулась ему навстречу.Наши губы соприкоснулись, и это было больше прикосновение, чем поцелуй. ГубыРичарда шевельнулись в нежнейшей ласке. И я ответила на этот поцелуй так женежно. Потом он прижался ко мне ртом, и тут уж ничего не было нежного.

Он оторвался от поцелуя со звуком, напоминавшим наполовинувсхлип, наполовину вздох, упал на колени, увлекая меня за собой, цепляясь заменя, будто только я одна осталась твердой опорой во всей вселенной.

Я держала его, гладила по волосам, шептала его имя,повторяла снова и снова. А он рыдал так, будто у него сердце разрывалось.

Жан-Клод опустился на колени рядом с нами, положил рукуРичарду на затылок. Ричард не отреагировал, и Жан-Клод обнял нас обоих. Лицо онпридвинул к щеке Ричарда и что-то сказал по-французски, чего я не поняла.Что-то тихое и утешительное.

Натэниел опустился на колени с другой стороны, тронул меняза плечо, но заколебался, стоит ли прикасаться к Ричарду.

Это Клей подошел сзади и опустился на колени за спиной уРичарда, посмотрел на меня встревоженными глазами, прижался к спине Ричарда,крепко его обняв.

– Ощути запах стаи и знай, что ты в безопасности.

Прозвучало как ритуальная фраза.

Отделенный от Ричарда телом Клея, Натэниел обнял меня и ихобоих, но все мы обнимали Ричарда. Клей понял, насколько нужно было Ричардуприкосновение, но понял и то, что Ричард мог бы не подпустить так близковампиров и леопардов. А вот другой волк из его же стаи – это безопасно. Этотмомент понимания вытолкнул в моем списке Клея из телохранителей в друзья.