class="p1">– Первый рассвет здесь лучше встречать наедине с собой.

– Наедине?

Сара переступила с ноги на ногу и скривила губы. Она-то представляла, как будет прижиматься к Нику, закутавшись с ним одно одеяло, вместе вбирая в себя рассвет. А не мерзнуть в одиночестве на холодном камне.

Ник наклонился к ней, подтянул капюшон ее толстовки и надел ей на голову. Завязал под подбородком тесемочки и положил руки ей на плечи.

– Поверь мне. Я найду себе какое-нибудь другое место. Вернусь через сорок пять минут. Встретимся, как будешь готова.

Он зашагал прочь, перекинув через плечо одеяло. На боку у него покачивался термос.

Сара закатила глаза и направилась в другую сторону, глядя под ноги и стараясь не чувствовать себя брошенной. Отыскав полоску розового гранита чуть поодаль от других туристов, она села и завернулась в одеяло. Осмотрелась по сторонам, но Ника нигде не увидела.

– Мне и так хорошо. – Отпив горячего чая из термоса, она поплотнее закуталась в одеяло. От одеяла пахло мылом Ника. Сара вспомнила их первый поцелуй, вспомнила все короткие встречи за несколько дней с тех пор. Казалось бы, она видела все тревожные признаки, в голове должны бы уже сами собой зазвучать сигналы тревоги. Обычно в такой ситуации она нервничала бы, изводилась бы от неуверенности, во всем сомневалась.

Но с Ником ничего подобного не происходило. Она чувствовала себя просто… счастливой.

Она посмотрела на горизонт впереди, карауля первые проблески поднимающегося солнца, когда можно будет мысленно поставить галочку и вернуться в теплую машину Ника.

Время тянулось медленно-медленно, а она так и ждала в тишине и безмолвии.

Бездумно уставившись на бледное, нежно-голубое небо, Сара потерла руки, чтобы согреться. Вдали, по самому краешку горизонта, тянулась еле заметная рыжая полоска – как будто художница пальцем втерла немножко яркой краски в дальнюю часть холста.

Сара не могла не признать, что это очень красиво и нежно.

Деревья внизу уже были тронуты осенью – ярко-золотые, победоносно-рыжие, воинственно-красные с примесью темной зелени сосен и можжевельника.

Сара перевела взгляд на восток. Над горизонтом, пока еще почти незаметно, проглядывал округлый пламенеющий край. Сара забыла и про холодный ветер, и про холодный камень, и что она тут одна.

Она сидела точно завороженная.

До нее вдруг дошло, что она никогда прежде толком не видала рассвета. Думала, что видела, – а на самом деле нет. Не так. Не с такой вовлеченностью. Не с таким погружением. Подумать только – а ведь солнце встает каждый день. Повсюду. Пока люди наливают сливки в кофе, едят хлопья на завтрак и проверяют электронную почту.

Сара впервые в жизни испытывала это ощущение – словно бы впервые увидела весь земной простор разом, и в ней зародилось что-то новое. Но что именно? А ведь она привыкла жить в своем маленьком мирке, точно в коконе, не оглядываясь по сторонам, наивно принимая свой ограниченный взгляд за реальность.

Она вдруг ощутила себя невероятно маленькой, крохотной пылинкой в огромном мире – и это чувство раскрепощало, дарило свободу.

Сара прислушалась к миру вокруг. Ветер. Немногочисленные птицы. Насекомые.

Как что-то настолько обыденное, ежедневное может казаться таким святым и величественным? Как можно считаться взрослым, если ты не разу не видел восхода солнца?

Солнце уже полностью показалось над горизонтом. Сара торопливо осмотрелась по сторонам. На просторном плато там и сям виднелись фигурки зябко ежащихся под ветром людей. Что видели они? Что чувствовали? Получил ли каждый из них свое особенное, уникальное переживание? Свою уникальную перспективу? Внезапно в приливе небывалой ясности Сара поняла взгляды и перспективы каждого из своих персонажей – несравненно глубже и шире, чем понимала их прежде. Увидела, как можно запечатлеть эти разные перспективы, перенести их в слова. Идеи словно сами собой разворачивались у нее в голове, одна за другой. Сара медленно выдохнула.

Стряхнув с плеч одеяло, она вытащила толстый блокнот и начала записывать накатившие на нее чувства и мысли. Наскоро набросала новый способ рассказать свою историю – новый взгляд, смелый и преображающий. Но получится ли у нее действительно вытянуть эту тему? Согласится ли Фил?

Открыв блокнот на новой странице, она описала все увиденное. Ручка едва поспевала за мыслью, пульс все учащался, подгоняемый нестерпимой потребностью души писать. Она практически не замечала, как начинают расходиться туристы, как разгорается утро. Но как подошел Ник, заметила. Глаза их встретились – и Ник, кажется, понял снедающий ее лихорадочный писательский пыл.

Через несколько часов она сложила одеяло, взяла термос и отыскала Ника. Он тоже писал, сидя неподалеку от нее.

Он посмотрел в ее пылающие глаза.

– Ты как, в порядке?

Она улыбнулась.

– Лучше, чем в порядке. Не возражаешь, если мы уже пойдем? Очень надо к компьютеру.

– Конечно.

Они поспешили обратно к машине.

Открывая дверцу, Ник заглянул Саре в лицо и коснулся ее руки.

– Слова пришли?

Сара быстро кивнула. Похоже, Ник понял, что ей необходимо помолчать. На обратной дороге он почти не заговаривал с ней. И всю дорогу домой она продолжала писать.

Вернувшись в мамин кабинет, Сара читала, переписывала, стирала целые страницы и писала вновь. Эмоциональная стена, отделявшая ее от персонажей, начала осыпаться – и Сара впервые осознала и прочувствовала их самые глубинные, тайные мечты и порывы.

Глава 30

Я не удачливая. Знаете, какая я? Умная и талантливая.

Я не упускаю подворачивающихся мне

возможностей – и очень, очень упорно

и много работаю. Не называйте меня

удачливой. Называйте крутой.

Шонда Раймс

Сара трудилась без передышки всю субботу, все воскресенье и наконец закрыла ноутбук только в шесть вечера в понедельник. Спину ломило, мозг гудел от усталости, но душа ликовала, как будто ей наконец удалось выразить что-то давно рвавшееся наружу. Сара надела чистый свитер и вышла посидеть на крыльце с Гэтсби.

«Выползла подышать», – написала она Нику.

Он отозвался: «Как раз выхожу с работы. Заеду на минутку».

Через пятнадцать минут он уже стоял у нее на крыльце и улыбался.

– Жива?

– Кажется.

– Тот еще забег вышел.

Сара широко улыбнулась.

– Устала до полусмерти, зато было так… увлекательно. – Она покачала головой. – Понятия не имела, что так вообще бывает.

– А что для тебя изменилось?

– Не знаю. Что-то переменилось еще там, на вершине Кадиллака. Я словно бы увидела весь мир совершенно иначе, почувствовала, что могу писать по-другому, с нового ракурса. – Она глубоко вдохнула. – Я внесла поправки в «Эллери». Глобальные. Ты не мог бы прочитать до того, как я в пятницу отправлю все Филу?

– Не вопрос. Только приходи ко