– Они не уйдут. Так как это я нашла ее, они здесь стоят каждую ночь по обоим концам коридора, следя, чтобы мне не грозила опасность.

– Хорошо, – сказал Бастиан, небрежно пожав плечами. – Тогда я просто объясню им, что у нас не фиктивные отношения, а очень даже наоборот, но что-то пошло не так, и ты выгнала меня, потому что…

– Потому что ты идиот. – Приблизившись к нему, я ткнула в него пальцем. – Неужели ты не понимаешь? Эта записка якобы от меня была нужна для того, чтобы заманить тебя на место убийства. Следовательно, ее тебе послал убийца. Если бы тебя там застали, все бы решили, что это сделал ты. Тебя пытались подставить, разве нет?

По мере того, как Бастиан осознавал происходящее, его брови удивленно поднимались вверх.

– Действительно. Почему-то мне кажется, что ты еще не все сказала?

– Кто-то работает против тебя. Против твоего двора или против конкретно тебя. Если тебя увидят после комендантского часа, стража может подумать, что ты виновен и я тебя покрываю. А даже если стража ничего не подумает, этим может воспользоваться убийца. Никто не знает, что у него на уме. – Я пристально посмотрела на него, сложив руки. – Я не буду рисковать и не позволю тебе расхаживать по коридорам после комендантского часа.

Бастиан прищурился.

– Ты пытаешься защитить меня? Это… это даже мило, Кэт. В таком случае, что ты мне предлагаешь делать?

– Остаться.

Глава 36

– Ты просишь остаться у тебя? – Бастиан медленно произнес каждое слово, словно смакуя его.

Я нахмурилась в надежде, что это приведет его в чувства.

– Не в этом смысле.

Но он продолжал, будто бы я ничего и не говорила.

– Правильная леди Кэтрин просит меня остаться в своей спальне. Разве ты не ходячее противоречие? – он ухмыльнулся, отчего мне так захотелось выбить самодовольство с его лица.

Вместо этого я сжала челюсти. Он просто хотел вывести меня из себя, но я не доставлю ему такого удовольствия. Я вздохнула и напустила на себя то же скучающее выражение лица, которое ему так чертовски нравилось.

– Ты останешься или мне открыть дверь и вытолкать тебя прямо перед стражниками?

– О, я слишком заинтригован, чтобы не остаться, – он оскалил зубы и подошел ближе, остановившись в шаге от меня. – Ты хочешь, чтобы я спал на полу? На коврике у камина?

Эльф прямо напрашивался, чтобы его ударили.

– Нет, – сквозь зубы сказала я. – Я куда более гостеприимная хозяйка, чем ты думаешь.

– Тогда на кровати? – Изображая невинность, он насмешливо захлопал ресницами. – Но где будет спать миледи?

Глухой звук в моем горле был похож на предупредительный рык.

– Я не отдам тебе свою кровать. Здесь хватит места нам обоим. К тому же, – я мило улыбнулась ему, – если ты не даешь мне покоя в обычный день, то я и подавно не хочу с тобой иметь дело после бессонной ночи.

Бастиан подался ближе, распространяя аромат кедра и бергамота.

– О, я отлично функционирую после бессонной ночи. Не волнуйся.

Меня бросило в жар при мысли о том, как он мог бы провести ночь. Может быть… сегодня?

И тут до меня дошло. Бастиан на самом деле оставался в моей постели. Мне нужно было наконец-то продвинуться в своей миссии и сблизиться с ним. Все те разы, когда он вел себя так неприлично, могли этому поспособствовать.

Сглотнув, я облизнула свои губы, как показывала мне Элла.

– Что ж, посмотрим. Пока можешь почитать что-нибудь. Я пойду готовиться ко сну. – Ко сну с тобой. Когда я уходила в спальню, у меня сжалось в горле, а в животе трепетало.

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не захлопнуть за собой дверь. Я решила надеть ночную сорочку, которую с другим нижним бельем забрала из ателье Блейз. С открытой спиной, глубоким вырезом и пышными рукавами из тонкого черного слегка просвечивающего шелка. Конечно, у меня было и более откровенное белье, но оно казалось слишком прямолинейным. Это же намекало и искушало, не вызывая подозрений, почему я так быстро сменила тактику.

Тем не менее, я не хотела быть слишком воздушной. Я добавила золотую цепочку-подвязку, которую подарила мне Элла, надев ее с той же стороны, что и разрез сорочки, чтобы она выглядывала при ходьбе.

По указанию Эллы, я нанесла духи на точки пульса и на бугорки грудей и встала перед зеркалом в спальне, расчесывая волосы.

Женщина, что смотрела на меня, была уже не та, что приехала много недель назад. Ее кожа по-прежнему была смуглее, чем у большинства придворных дам, но благодаря искусным маслам Эллы от веснушек уже не осталось и следа. Возможно, она выглядела немного уставшей, но над легкими тенями сияли ясные и решительные зеленые глаза. Сорочка струилась по ее изгибам, подчеркивая фигуру и не укрупняя ее. Но больше всего поражали ее огненные волосы, сияющие при свете свечей.

Она была… неотразима.

Чтобы поверить, что это действительно я, мне пришлось опустить голову и посмотреть, повторит ли за мной отражение.

Когда я подняла голову обратно, жемчужное ожерелье подмигнуло мне. Все было под контролем. Эльфийские чары Бастиана не подействуют на меня, и я не стану его глупой куклой. Он не знает, что я шпионка. Он просто считает меня чопорной, и в то же время озабоченной вдовой со странностями, например, такими как грабежи на дороге или ночные прятки в лабиринте.

Сегодня вечером все его дразнящие прикосновения будут развиты в нечто большее. И на этот раз я не стану делать вид, что сопротивляюсь.

Наконец я отложила расческу. Готова.

Кивнув себе, я накинула подходящий к сорочке халат и аккуратно завязала вокруг себя большой атласный бант. Это было приглашением для Бастиана пофантазировать, как он будет его развязывать, и забавной театральной сценкой для меня, в которой я должна в нужный момент потянуть за конец банта и показать все, что под ним скрыто.

С колотящимся сердцем я нанесла пару капель масла на волосы, придав им еще больший блеск, и босиком направилась к двери.

Как только я открыла дверь, Бастиан поднял глаза от книги, которую держал в руках, словно ждал моего возвращения, а вовсе не читал. Я остановилась в дверях, позволяя ему не торопясь проскользить взглядом по моему лицу и волосам. Вздымалась ли его грудь чуть выше, когда он рассматривал мою ночную сорочку? Сложно сказать. Но кадык на его горле определенно медленно ходил, словно ему было сложно глотать.

Внутри меня прокатилась волна: первый теплый румянец победы.

– А