– Привет, Эффи.

– Джо?!

– Да, мэм.

– Что это за номер?

– Я немного влип.

– Я тебе нужна?

И в том, как она задала этот вопрос, было что-то, отчего у меня мурашки побежали по телу. Что-то выше любви, то, что властвовало еще тогда, когда человечество было звериной стаей, связанной общим опытом глубже, чем памятью.

– Я думал о тебе, – сказал за меня выпитый коньяк.

– И что же ты думал?

– Ты мне ничего не должна, Эф.

– Только свою жизнь, милый.

Я поднялся из-за маленького столика и пошел к выходу из кофейни. Я чувствовал, что люди на меня глазеют. Кажется, я еще мог идти вполне сносно, но выпитый алкоголь продолжал действовать.

– Может, и так, – ответил я в трубку. – Ты меня спасала от полного краха каждый раз, когда я тебе звонил. Мне нужна была женщина, и ты была со мной.

Она ненадолго замолчала, а я просто пытался шагать прямо по Восьмой улице. Все люди вокруг меня шли трезвой походкой, и я очень опасался, что меня заметит и остановит какой-нибудь полицейский.

– Где ты? – спросила Эффи.

– Нигде.

– Хочешь, чтобы я приехала к тебе туда?

– Я люблю тебя, Эффи, – вот и все, что я смог сказать.

Она ахнула в трубку, и этот звук отозвался у меня в душе.

Черт возьми, я действительно был пьян.

А потом четыре квартала я объяснял ей, что хочу других отношений, что я люблю ее и, может быть, мы сможем стать друзьями. А она мне говорила, что сначала я спас ее от сутенера, а потом, когда я стал звать ее в плохие периоды моей жизни, она спасалась на мне, как крыса на плоту, от собственных забот. И вместе мы проложили путь в более безопасное русло.

Мы оборвали разговор, только когда я дошел до парадной двери своего убежища.

Уютно устроившись в своем обиталище, я налил стаканчик коньяка и выпил залпом. Налил еще один и сел на матрас, который служил мне постелью.

Потолок подземной комнаты был низким, я чувствовал, как он давит мне на голову. Комната вращалась, но это было не страшно; я готов был отдаться этому водовороту. Но в сознании моем крепла странная уверенность, что я умру утром или на следующий день. Кто-то собирается меня убить.

Помню, что меня мутило. Я подумал, что меня сейчас вырвет, и порывался встать с кровати, но вместо этого завалился набок и ухнул в беспамятство, полное подробных сюжетов о том, как в меня стреляют, убивают, выпускают кровь и укладывают в гроб.

Звонок на моем новом временном телефоне начинался тихо и постепенно поднимал громкость на шестнадцать тонов. Последняя самая длинная трель болезненно ввинчивалась в уши. Я очень хорошо это запомнил, потому что он звонил трижды подряд в районе четырех утра.

Первые нотки мелодии напоминали ручей, текущий по полу подземной пещеры. В ручье плескались рыбки, а где-то наверху затаился горный лев, готовый броситься на меня, если я попытаюсь напиться воды.

Второй звонок был как цепь сверкающих огней, перемигивавшихся с мелодичным звоном.

Где-то на середине третьего звонка я сел на матрасе, схватил телефон с пола и заорал:

– Кто это, черт возьми, такой?

– Как дела, Кинг? – проворчал голос Мэлкворта Фроста мне прямо в ухо.

– А, это ты, Мэл.

– Ты в порядке?

– Это сказано слишком оптимистично. Но, по крайней мере, я еще жив.

– Как тебе апартаменты?

– Да вот, все жду, когда огромный красный черт вышибет дверь и утащит мою душу. Зачем ты мне звонишь?

– Ты же сам прислал мне номер.

– Что, не мог подождать, пока солнце взойдет?

– А я, видишь ли, работал над этими пружинными деревянными настенными часами тысяча семьсот какого-то года, когда меня шарахнуло.

– Часы тебя шарахнули? – я говорил, особо не задумываясь, пытаясь подавить тошноту.

– Если ты перешел черту и за тобой охотится полиция, то у меня есть план.

– Какой план?

– Который поможет тебе.

Я прикинул, смогу ли встать, понял, что нет, и откинулся спиной на холодную кирпичную стену. Холод немного помог мне приободриться.

– Продолжай.

– Мэн уже мертв, как ни крути. А Управление никогда не признает, что полицейские могли натворить таких дел, как Валенс и Прэтт. И то, что тебя они подставили, чтобы посадить, они тоже не признают. Ты для них как клоп, а что бывает с клопом, когда он угодит между молотом и наковальней, сам знаешь.

– Что-то не особо хороший план, Мэл.

– Я знаю одного парня в Панаме, который кого угодно может заставить исчезнуть, хоть целую бейсбольную команду. Все, что мне нужно, – это самолет, а это всего лишь деньги.

Мы еще о чем-то говорили, но я не помню, что отвечал. Давным-давно я так не напивался. И надеюсь, больше никогда не напьюсь.

Маясь во тьме беспамятства, подстерегающей опасности и вероятной скорой смерти, я вдруг почувствовал, как на лицо упала капля воды. Будь я Злой Бастиндой, тут бы мне и конец пришел. Я бы умер, и война летучих обезьян бы закончилась.

Мой живот был раздут, как дирижабль, а боль в голове – как кирпичная стена – твердая и вечная.

Еще одна крохотная капля.

Это были слезы Эйжи, обнимающей меня за шею, когда я вышел из Райкерс. Я тогда тоже плакал, потому что был так счастлив, что любим.

– С тобой все в порядке, папочка? – спросила она. И показалось, что она со мной в этой комнате, и мы плачем вместе.

Следующая капля напомнила о грозе, в которую я попал в третьем классе, когда шел домой из школы. Весь день было серо, но никто не предупреждал, что может пойти дождь. Я уже и не пытался защитить от влаги свои учебники и тетради. Весенний дождь промочил меня до нитки. Было так холодно, что я дрожал, сжавшись на своем матрасе.

Помню, как прорывался сквозь ливень к дому бабушки и деда. Другого выбора не было. А когда добрался, бабушка отправила все мои вещи в сушилку, чтобы, когда я надену их снова, они были теплыми и уютными.

«Наверное, над кроватью в потолке течь», – подумал я. Вставать посреди ночи и заделывать ее не хотелось. Я повернулся на бок и придвинулся поближе к стене. Мне хотелось только одного – забыться.

Следующая капля приземлилась мне на левое ухо. Я рывком сел и жалобно застонал.

А когда открыл глаза, в которые нещадно бил направленный свет, то обнаружил, что это не потолок течет, а человек со стаканчиком пытает меня, как какой-то паршивый демон из ада Данте.