в одиночку. Возможно, мне бы удалось заставить их подчиниться моей воле, но от энергии ци уже мало что осталось, к тому же без зрительного контакта нечего было и думать об этом.

К этому моменту я уже достигла леса. Пришлось сбавить скорость, ведь я боялась врезаться в дерево на полном ходу. Однако я уже могла различать неясные тени впереди: очертания валуна и темную громаду ствола совсем рядом. Дерево вдруг зашевелилось, приближаясь ко мне… Ошибка. Это было вовсе не дерево, а человек, поджидающий меня!

Он молниеносным движением метнул в меня нож, но месяцы упорных тренировок не прошли даром. Я успела отскочить в сторону, вынимая собственный нож и целясь разбойнику в живот. Зрение до сих пор не вернулось ко мне в полной мере, но я услышала, как клинок вошел в плоть, а затем мужчина издал гортанный крик, полный боли и ужаса. Я была уверена, что его вопль разнесся далеко по лесу. Проклиная его глотку, я лихорадочно соображала, где могла бы укрыться, пока сюда не сбежались все его подельники. Их шаги уже раздавались в опасной близости от меня.

Я быстро заморгала, будто это могло вернуть зрение.

– Ци и лися тесно связаны. Если ты не научишься сохранять свою ци, то однажды зрение к тебе не вернется, – едва слышно прошелестел в моей голове голос Цинлуна.

– Спасибо за поддержку, – буркнула я и тут заметила кое-что необычное – уже знакомую мне рябь около того дерева, где истекал кровью убитый мной разбойник. В широком стволе с годами образовалась полость, где можно было укрыться от ветра и дождя, однако ни птицы, ни другая лесная живность не стремились занять удобное местечко. Я прислушалась и поняла, что в этом лесу не раздавалось ни одной птичьей трели, несмотря на раннее утро. Мерцающая черная дымка у этого дерева казалась точно такой же, как та, которую я не так давно обнаружила на поляне в ночь полной луны, а тревожный звенящий звук был точь-в-точь как тот, что раздавался из покоев моей матери.

Значит, это наверняка был проход между мирами. Если я пройду сквозь него, то попаду в мир духов.

– Это лишь небольшая прореха, – вдруг произнес дракон, и голос его отчего-то показался мне весьма довольным. – Сквозь нее в наш мир может попасть любой человек, даже тот, у кого нет печати. Но выжить там смогут только те, кто имеет прочную связь с духами. Остальных же ждут… большие неприятности.

А между тем я с ужасом наблюдала, как один из убийц пробежал мимо меня, устремившись к порталу. Казалось, что он впал в некий транс. В глазах его полыхало нешуточное желание, а руки подрагивали в предвкушении. Я думала, что стоит ему коснуться черной дымки, как он тут же исчезнет, но этого не случилось. Убийца издал отчаянный, полный страданий крик, будто впавшее в агонию животное. Его глаза закатились, а тело содрогнулось в страшных конвульсиях, а затем начало жутко извиваться в траве. Я отвернулась, не в силах выносить это зрелище, но тут же мой взгляд натолкнулся на остальных разбойников, которые спешили в эту сторону.

– Уходите! – крикнула я. Хоть они и были моими врагами, но такой участи я не желала никому. Но они и не подумали прислушаться к моим словам.

Возможно, стоило воспользоваться своей силой, чтобы убедить их не приближаться к этому месту, но я все же решила не вмешиваться. Бросилась к постоялому двору, пытаясь не думать о криках мучающихся в агонии разбойников. Мне бы не удалось спасти их, внушала я себе, но в тело уже впивались колючие мурашки от осознания случившегося.

– Ты могла бы заставить их поменять направление, – вдруг заявил дракон.

– Что я слышу? Ты хочешь, чтобы я помогла своим врагам? – процедила я.

– Я лишь хочу, чтобы ты не боялась истины. Ты действительно могла бы помочь им, но не стала, – сказал Цинлун. – Просто признай, что тебе недостает благородства и милосердия. Ты слишком практична, к тому же действуешь лишь в своих интересах. Ты воин. Потому и продолжаешь воевать за свою жизнь.

После слов дракона мне стало неуютно. Мне действительно не хватало тех качеств, которые он только что перечислил. Сюин всегда была доброжелательной и отзывчивой. Скай казался мне благородным и добрым человеком. Я же делала вид, что эти качества присущи и мне, ведь именно ими обладают герои всем известных легенд. Но кого я обманывала? Героем мне точно не стать…

Мое честолюбие было тайного и уродливого свойства, которое присуще злодеям и мучителям. Но я не хотела стать такой же, как мать или отец. Я буду держать свое безумие в узде и скрывать свое истинное лицо ото всех, кто рядом. Я ведь хотела стать частью единого целого, напомнила я себе. Желала стать равной другим в армии Аньлая. Вот и все.

Дракон презрительно фыркнул, должно быть, услышав мои мысли, и буркнул:

– У тебя склонность к самообману… Берегись!

Кто-то накинулся на меня, но я успела отскочить в сторону, подавив крик. С двух сторон меня окружили разбойники, но тут подоспел и третий. Наверное, они заметили меня и бежали сюда от постоялого двора.

Я первой обнажила меч и обрушила рубящий удар на одного из убийц прежде, чем он успел опомниться. В то же мгновение двое других разбойников одновременно бросились в атаку, и хоть мне удалось увернуться от одного удара, но второго избежать не удалось. Острая боль пронзила ребра, и я пошатнулась, сложившись пополам, а разбойник тем временем обезоружил меня и повалил на землю. Я попыталась подняться на ноги, но он не позволил, приставив мой собственный меч к горлу.

– Ты бы мог выманить к нам красавчика-принца, – прошипел он. – Вот только пленников мы не берем!

– Я знаю канцлера, – хрипло сказала я, пытаясь выиграть время. – Он захочет получить меня…

Но убийца не стал меня слушать. Он занес надо мной меч, а из моих глаз брызнули слезы бессильного гнева.

И вдруг он захрипел, а из его горла хлынула кровь. Убийца покачнулся, и я заметила, что кто-то всадил в его шею нож. Быстро перекатившись в сторону, я увидела, как Скай молниеносным движением обезглавил оставшегося разбойника.

Он бросил на меня полный ярости взгляд, и я невольно вжала голову в плечи.

– Поверить не могу, что ты решилась на такую глупость! Неужели ты всерьез думала, что сможешь в одиночку справиться с парой дюжин разбойников?! – закричал он, а потом еще и присовокупил к своей гневной речи несколько таких крепких выражений,