рабстве, останутся лишь воспоминаниями. Ужасными воспоминаниями, надо признать, но не более того. – Пёс с шумом втянул в себя воздух. – А знаешь, я ведь так и не отомстил Дьюхазу. Да, Унику немного досталось по моей наводке, но это мелочи по сравнению с тем, что эти ублюдки сделали с нами. Месть – вот что поддерживало меня всё это время, мечты о том, как я прикончу их обоих собственными руками, помогали мне улыбаться, глядя в эти ненавистные лица, давали сил преклонить колени тогда, когда хотелось разорвать их на куски.

Айзек замолчал и провёл руками по лицу. Савьо замер на своём месте у костра, затаив дыхание и не осмеливаясь нарушить паузу – юноша боялся прервать откровенное признание Айзека неосторожным словом, боялся, что парень снова замкнётся в себе, так и не высказав того, что терзало его и настоятельно требовало быть излитым.

– Эта женщина… гадалка у рынка. – Пёс посмотрел на свою руку и сжал её в кулак. – Откуда она могла знать? Я не понимаю. Я ведь действительно пару раз примерялся к этой мысли: спасти рабов от Дьюхаза. Можно было выждать какое-то время, а потом нанять нескольких головорезов. Вместе мы бы сняли охрану у сарая и топорами срубили двери с петель. Мы могли бы спасти всех этих людей, обречённых ни за что ни про что на такое зверское обращение. – Парень сделал паузу и покачал головой. – Так это, по крайней мере, выглядело в моей голове. А на деле нас попросту изрубят надсмотрщики Дьюхаза, стоит нам только приблизиться к рабам. Да и какая теперь, к тёмным духам, разница? Я всё равно убегаю из города, поджав хвост. И слова этой нищей старухи о том, что я погибну, спасая людей в цепях, лишь укрепили меня в решении оставить всё как есть. Ты можешь возразить, что это глупо и недостойно, что стоило хотя бы попытаться. Возможно. Да вот только я этого ни за что не сделаю. Я не готов рисковать собой, Савьо. – Пёс взглянул прямо в глаза другу. – Именно поэтому я вечно сбегаю, бросая всех, кто не со мной, на произвол судьбы. Бегу, спасая собственную шкуру. Старуха, демоны её побери, была права насчёт тебя – ты необычный, ты заставляешь людей меняться, заставляешь их задуматься над тем, какую жизнь они ведут, ради чего существуют и готовы умереть. Вот только меня уже не переделаешь, – с горечью закончил Пёс.

– Но ведь ты рискнул собой, спасая меня от наёмников там, в таверне, – возразил Савьо. – И ты вернулся за мной после боёв в «Морском волке», хотя мог просто сбежать.

Айзек скривился.

– Выступить против пьяных вдрызг вояк – далеко не то же самое. Я никогда не был способен на подвиг. Что не слишком-то удивительно, учитывая, что я вырос в Ордене.

Савьо понятия не имел, что за Орден такой и как это связано с мнимой трусостью друга, но сейчас было не время выяснять. Юноша поймал взгляд Айзека.

– Ты несправедлив к себе. И требуешь слишком многого. Я хочу, чтобы ты знал – я не осуждаю тебя.

Пёс лишь молча кивнул и снова уставился в пол.

Интерлюдия 2

Идущие по Дороге Крови

Пришёл в себя Айзек на чердаке.

Открыв глаза, мальчишка увидел лужицу засохшей крови на полу – вероятно, его собственной. Невыносимо болело правое плечо, саднили запястья, а голову стягивал обруч тупой, тошнотворной боли.

Айзек пошевелился: он не был связан, хотя правая рука и не слушалась его. Мальчик попытался сесть, но гудящая голова закружилась, а из желудка поднялась волна тошноты. Опустившись назад на пол, он ощупал висок – волосы слиплись от запёкшейся крови, но, кажется, разбитая голова больше не кровоточила.

Очень осторожно, стараясь не делать резких движений, Айзек осмотрелся вокруг. Единственное оконце было крест-накрест заколочено досками, сквозь которые был виден кусочек тёмного ночного неба. В углу стояли предназначенные ещё Алессандре кувшин с водой и горшок. Больше на чердаке ничего не было.

Прошло три ночи, но ничего не менялось. Айзеку никто не приносил ни еды, ни воды. В доме не было слышно ни звука. И сколько бы мальчишка ни пинал запертую дверь, ни звал и ни кричал, ответом ему была лишь тишина. Отчим и мачеха словно исчезли.

Наконец, на четвёртый день, когда Айзек был уже близок к безумию, дверь чердака распахнулась. На пороге стоял незнакомый мужчина – высокий, стройный, моложавый. Элегантный костюм был безукоризненно чист и сидел идеально. Мужчина задумчиво посмотрел на мальчишку, без сил лежавшего на полу, и в его серых глазах зажглись искры сочувствия.

– Это что, он?

Голос незнакомца был мягким и успокаивающим, он обволакивал измученное сознание Айзека обманчивым туманом доверия.

– Он самый.

Только сейчас мальчик заметил оставшихся в коридоре мачеху и отчима.

– Хм… – Незнакомец провёл пальцами по аккуратно подстриженным усам и бородке.

– Встать! – гаркнул отчим и шагнул в комнату. Он бесцеремонно схватил Айзека за здоровую руку и потянул, вынуждая подняться.

Незнакомец окинул цепким взглядом едва держащегося на ногах мальчишку. Взмокшие, перепачканные в крови волосы свисали грязными прядями на лицо – не менее грязное и невероятно худое. На одной скуле красовался синяк, левая бровь была рассечена, а шею и руки покрывали многочисленные ссадины.

– Вы думаете, я заплачу за него хоть медяк? Нам нужны сильные и выносливые мальчишки, а не такие, которые одной ногой уже в могиле.

– Господин хороший, с ним тут немного болезнь приключилась. Но видели бы вы, каков он. Немного подлатать малыша, и вы поймёте, что за него любых денег мало. Видите, – отчим задрал рубаху, демонстрируя исполосованное следами ножа брюхо. – Это сделал этот зверёныш.

Жена бросила на него недовольный взгляд.

– То есть я хотел сказать «наш сынок», – тут же поправился мужчина. – А уж какой он шустрый и ловкий. Любой кот позавидует.

Отчим выпустил руку Айзека, но тот, вопреки ожиданиям незнакомца, не рухнул в тот же миг на пол. Слегка покачиваясь, мальчишка упрямо стоял на ногах, сверля своих «родителей» ненавидящим взглядом.

«Ну что ж, два очка в его пользу. Упёртость и злость», – решил покупатель.

– Снимите с него рубаху, – коротко приказал он.

Отчим тут же засуетился, стаскивая с мальчишки заскорузлую от засохшей крови рубаху. Айзек не сопротивлялся, внимательно и как-то уж чересчур спокойно изучая незнакомца. Мужчине тут же бросилось в глаза, что у мальчишки были проблемы с правой рукой – она не шевелилась, а просто висела, чуть