под угрозу. Что это было, Софи? Мои методы тебя не устраивали, или ты просто искала предлог, чтобы оттолкнуть меня, и продолжать спокойно жить свою черно-белую жизнь?

— Перестань быть идиотом, Нико, — парирует она в ответ.

— Что, ты можешь позволить преступнику трахать тебя, но не выносишь, если он любит тебя? — я язвительно добавляю. — Не можешь позволить себе любить его в ответ?

Ее глаза вспыхивают за секунду до того, как ее ладонь летит к моему лицу, но мои рефлексы быстрые, и я останавливаю это.

— Ты слепой, свиноголовый придурок. Я пыталась тебе сказать! Я не хотела этого делать за твоей спиной. Но я сделала это ради Марии и Виктории, и я сделала это ради тебя, Нико, что, как оказалось, было глупым решением.

— Ты пыталась сказать мне? — говорю я, и в мозгу мелькает неуверенность. — Сказать что? Почему, черт возьми, ты вообще замешана? Это не имеет к тебе никакого отношения.

Она фыркает, в ее глазах появляются слезы. Она высвобождает руку и отворачивается от меня, как будто вдруг не может выносить моего присутствия.

— Проверь свой чертов телефон. Или есть идея получше: бери в следующий раз ебучий телефон, когда тебе звонят.

— Но с какой стати ты думаешь, что то, что ты сделала, хорошо? Привлечь Кейда из всех существующих людей на планете? У меня здесь целая армия солдат, которых ты могла попросить о помощи, а у Марии есть охрана на Косумеле.

Она оборачивается.

— Ни к одному из них у меня нет доступа! Господи, у меня даже нет номера твоего брата. И почему я должна просить их о помощи? Я просто горячая штучка, с которой ты…

— Довольно! — рявкаю я, мой голос эхом разносится по стенам. Я не могу позволить ей закончить эту унизительную фразу. — Никогда больше не говори этого.

С горящими глазами она разворачивается и несется через гостиную и коридор.

— Софи! Куда, черт возьми, ты собираешься идти?

— Пошел ты, Нико. Я не хочу больше тебя видеть.

Дверь ее спальни захлопывается мгновением позже.

Затем в доме наступает тишина, болезненная и оглушающая. Пока Джордж не вышел из кухни и не начал кружить вокруг моих ног.

— Вспыльчивый человек со стальным хребтом и нелепым питомцем, — говорю я, качая ему головой. — Она действительно меня обманула, не так ли?

Я вздыхаю, глажу утку, затем выхожу на улицу и закрываю за собой дверь. Возвращаясь к машине, чувствую себя паршиво, как будто тяжесть на моих плечах, которую я так долго нес, снова осела на них.

Я даже не осознавал, что за последние несколько недель почувствовал себя легче, но сейчас вес вернулся. Я сажусь в машину и уезжаю, не имея определенного направления, пока сцена с Софи не начинает прокручиваться у меня в голове.

Она выглядела чертовски искренней. Злой до чертиков… но искренний. И ей было больно. Она плакала.

Кажется, я езжу часами, но, возможно, прошло десять или пятнадцать минут, пока мысли, кружащиеся в моей голове, не начали сливаться в одно простое предложение.

Проверь свой чертов телефон. Проверь свой чертов телефон. Проверь свой чертов телефон.

Я съезжаю на обочину и включаю аварийку.

Хочу достать телефон из кармана куртки и обнаруживаю, что его там нет. Я отдал его Данте, чтобы тот позвонил Фредо Батти. Чертовски чудесно.

Я провожу рукой по лицу и смотрю на темную дорогу, мысленно играя в перетягивание каната. Но война бессмысленна. Я ощущаю это пальцами задолго до того, как завожу двигатель. Я знаю, куда собираюсь поехать, еще до того, как сделаю это. И я вижу короткую, освещенную фонарями дорогу к ее крыльцу задолго до того, как пройду по ней. Но давайте посмотрим правде в глаза, именно к ней я и направляюсь.

Возможно, я просто самый глупый человек на земле. Потому что я ей верю.

Глава 22

Софи

— Глупый, высокомерный придурок с головой в заднице, — ругаюсь я в пустую комнату, расхаживая взад-вперед по спальне.

Я цепляюсь за накопленный гнев, бурлящий внутри меня, крепко сжимая его, потому что знаю, что пытается пробиться наружу. И я ни за что не позволю себе проронить хоть слезинку.

Я слышу, как Джордж крякает в коридоре, и открываю дверь спальни, чтобы впустить его. Он мчится мимо меня к той стороне кровати, где обычно спит Нико.

Его половина, с горечью думаю я. Я позволила этому случиться. Предложила ему каждую частичку себя, как последняя дура.

Внутри меня образуется трещина, и обжигающая боль, которую я пыталась сдержать под гневом, извергается, словно огненная лава. У меня перехватывает дыхание, а слезы жгут глаза.

— Я знала, что это плохая идея, — говорю я Джорджу, и мои глаза наполняются слезами. — Я знала, что так и будет.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь залатать трещину. Но это бесполезно. Моя грудь уже трясется от рыданий. После столь долгого бегства от такой боли, я позволила ей выйти наружу.

— Он просто… поверил в худшее. Этот нахальный придурок даже не дал мне объясниться.

Я бросаю еще один гневный взгляд на половину кровати Нико, и меня пронзает новая волна боли. Потому что под гневом и всей этой болью скрывается неутолимая потребность в Нико. Больше всего я хотела, чтобы он обнял меня. Даже когда он угрожал моему брату.

Джордж смотрит на меня, слегка склонив голову набок. Я думаю, он ставит под сомнение мое здравомыслие.

— Да, я тебя не виню, — говорю я ему, затем сажусь на пол, скрестив ноги, и делаю глубокие успокаивающие вдохи.

Джордж кружит вокруг меня, а затем забирается ко мне на колени, засовывая свой клюв мне подмышку. Он сидит совершенно неподвижно, пока я глажу его по спине. Мягкость его перьев и повторяющееся движение успокаивают — больше меня, чем его.

— Мне нужно выкинуть этого человека из своей жизни. Семь недель, одна ссора, и уже так больно. Возможно, я не создана для отношений.

— Может, пора вернуться в Гармонию с поджатым хвостом, — предлагаю я Джорджу. — Пусть они научат меня быть жестче.

Но если был хоть один урок, который преподал мне Нико, так это то, что бесполезно бежать от себя. Это как бежать по беговой дорожке — прилагаешь все усилия, но на самом деле не двигаешься ни на дюйм.

В дверь раздается стук. Нико вернулся! Мое глупое сердце ликует. Черт, оно, кажется, готово начать делать кувырки при мысли о примирении с ним.

И заняться примирительным сексом, подсказывает мне внезапно пульсирующая киска.

— Этого не будет, София Лорен, — ругаю