строя, нацеливаясь на этот нервный центр голыми руками, но на данный момент мне терять особо нечего.

Я балансирую на кончиках пальцев и сосредотачиваю взгляд на критической точке между шеей и плечом Романо, изо всех сил стараясь увидеть сквозь черные пятна. Я снова поднимаю руки и обхватываю его руку, словно пытаюсь оторвать его от себя. Но на самом деле я просто пытаюсь поднести руки как можно ближе к его шее.

Затем я набрасываюсь, быстро как молния.

Вот только это не быстро. Мои руки вяло реагируют на команды мозга, слишком медленно пересекая расстояние между нами из-за того, что рука перекрыла мне подачу кислорода.

Его губы кривятся в зловещей усмешке, когда он крепче сжимает мою шею. И я закрываю глаза и молюсь.

За Нико.

За Кейда.

Чтобы воздух попал в мои горящие легкие.

Глава 23

Нико

Я паркуюсь в конце подъездной дорожки у дома Софи и выхожу из машины спустя полчаса после того, как уехал отсюда.

Тридцать минут — и уже кажется, что прошла целая вечность из-за резкой перемены, произошедшей с тех пор, как я был здесь в последний раз. Воздух заряжен напряжением. Что-то не так. Обычное спокойствие пригорода нарушено, словно гроза нависла на горизонте.

Я оглядываю улицу, прищурив глаза на пару незнакомых внедорожников, припаркованных на подъездной дорожке напротив. По спине пробегает холодок предчувствия, поднимая волоски на затылке. Я точно знаю, что Романо здесь.

Мне следовало остаться с ней. Я должен был, черт возьми, остаться.

В моих глазах проносятся образы, словно зловещая кинолента, все ужасы, которые Романо сотворил со своими жертвами. Но они не незнакомцы в этом фильме; каждая из них — Софи, ее лицо искажено в агонии, ее тело изуродовано.

У меня скручивает живот, когда я отказываюсь от всякого подобия осторожности и преодолеваю расстояние до двери большими шагами. Подойдя я останавливаюсь, прислушиваясь. Тишина похожа на тревожный шепот. Каждый инстинкт кричит, что что-то не так.

Я дергаю дверь и обнаруживаю, что она заперта. Желание выбить дверь и ворваться внутрь огромное, но это не фильм. Двери и замки не открываются от одного удара ноги.

Я достаю из кармана пиджака складной набор отмычек, а затем приседаю перед дверью. Легким движением моего запястья тумблеры поддаются, и замок открывается беззвучно. Я на мгновение закрываю глаза, собираясь с духом и доставая из кобуры свой Глок.

Тревога сжимает грудь, когда я толкаю дверь свободной рукой. Она бесшумно открывается, на этот раз даже без характерного скрипа.

— Пошел … ты… Романо, — слышу я хрип прямо перед тем, как увидеть ее.

Софи лежит на полу в гостиной, вытянув одну руку в сторону и пытаясь дотянуться до чего-то. Блеск ее ножа находится в нескольких сантиметрах от ее пальцев, но она не может дотянуться.

Романо нависает над ней, его руки пусты — никакого оружия. Но его нога на груди Софи, прижимая ее к чертовому полу.

Я вижу красный свет; это туман, который окутывает все и просачивается внутрь меня, превращая в зверя, заставляя меня жаждать насилия и кровопролития, как никогда раньше.

Я хочу вонзить зубы в шею Романо; хочу разорвать его на части голыми руками, пока от него не останется только кожа и кости.

Я увидел сцену в мгновение ока, но Романо достаточно времени, чтобы повернуться ко мне лицом. В его глазах мелькает шок, но он быстро проходит, сменяясь удовлетворением.

Он не ожидал, что я появлюсь без предупреждения. Что значит…

— Сзади… — хрипит Софи в тот же момент, когда я слышу их. Я разворачиваюсь, пистолет наготове.

На крыльце Софи двое мужчин, бесшумно крадущиеся, с оружием в руках. Я стреляю без колебаний, пуская по пуле каждому в лоб, прежде чем кто-либо из них успеет выстрелить.

Они падают на землю, но это стоило мне времени, потому что, обернувшись обратно к Романо, я вижу, что он уже направил пистолет прямо в сердце Софии.

Ох, блять.

Нет времени на прыжок, нет времени разорвать его на куски, как я отчаянно хочу. Мне нужен один выстрел; один шанс. Пуля прямо между глаз. Иначе он рефлекторно выстрелит, когда моя пуля попадет в него, и убьет Софи.

Впервые в своей взрослой жизни я молюсь.

— Серьезно, Романо?

Я лениво тяну, придавая своему тону обманчивую небрежность.

— Ты будешь стрелять в шлюху, а не в меня? Это потому, что ты все равно знаешь, что ты мертвец?

Шок и негодование окрашивают лицо Софи.

— Ты мудак, Нико Вителли. Ты сказал мне, что любишь меня! Ты сказал, что я особенная, не такая, как другие шлюхи.

Мое сердце подпрыгивает, потому что Софи мгновенно понимает, что я делаю. Продолжай, детка.

Она фыркает, затем вопит.

— Ты обещал, что мы поженимся, как только Романо приползет к тебе.

— Заткнись, — плюю я, нервно глядя на Романо.

— Я не буду молчать! — возражает Софи. — Ты обещал мне весь мир, как только уговоришь Картель выйти из сделки с Романо и поддержать тебя вместо него…

Романо выглядит так, будто действительно верит в историю, которую сочиняет Софи, потому что он направляет пистолет на меня и целится, значительно повышая шансы. Я почти вздыхаю с облегчением.

— Угадай что, Вителли. Твоя игра окончена. Ты мертвец… какого черта…?

Романо замолкает, невольно глядя, как Джордж проносится через гостиную. Как обычно, в подгузнике.

Это та доля секунды, которая мне нужна.

Я поднимаю пистолет, целюсь и нажимаю на спусковой крючок, прежде чем Романо успевает оправиться от увиденного.

Пуля попадает в цель, между глаз Романо. Он умирает мгновенно. Его рука отпускает пистолет, и он падает на пол прямо рядом с Софи.

Я не уверен, как долго задерживал дыхание, но глубоко вдыхаю и выдыхаю, пока моя грудь тяжело вздымается.

Она чуть не умерла. Черт возьми, она чуть не умерла из-за меня.

Я сокращаю расстояние и падаю на колени рядом с Софи, стаскивая ее с пола в свои объятия.

— О, любовь моя, — вдыхаю ее запах и обнимаю дрожащее тело.

Она утыкается лицом мне в грудь и обнимает меня за шею так же крепко, как я держу ее.

Когда ее дыхание замедляется, она откидывается назад и смотрит на меня. В ее янтарных глазах слезы, но щеки сухие. Только когда она моргает, одинокая слезинка вырывается на свободу и скатывается по щеке. Я ловлю ее большим пальцем, затем нежно касаюсь ее шеи, покрытой синяками.

— Мне очень жаль, детка. Где болит? — я провожу пальцами по ее затылку, потому что