удушающие захваты обычно сопровождаются ударами по голове.

Она морщится в тот момент, когда я нахожу шишку у нее на затылке. Я быстро убираю руку, радуясь, что нет крови.

Затем, словно только заметив трупы на полу, моя челюсть отвисает от увиденного. Перерезано горло. И точные, смертельные ножевые ранения украшают другого человека.

— Черт возьми, Воробушек, что, блять, здесь произошло?

Она пожимает плечами, и небольшая ухмылка приподнимает уголок ее рта.

— Романо надоело смотреть, как умирают его головорезы, и он ударил меня по голове. Иначе, Нико, я бы справилась.

Я не могу сдержать легкий смешок. Но замечаю, что, несмотря на все усилия изобразить браваду на своем лице, ее глаза не встречаются с моими. Ее хриплый голос и синяки на шее дают понять, что этот сукин сын пытался ее задушить. Должно быть, она была напугана до чертиков.

Дикий зверь во мне снова пробуждается. Если когда-либо и можно было воскресить человека, то сейчас я бы хотел это сделать. Я бы вернул Паскаля Романо только для того, чтобы разорвать его на куски.

Но сейчас Софии не нужен дикий зверь. Я убираю пистолет в кобуру и заставляю себя посмотреть на окровавленные трупы на полу ее гостиной.

— Действительно, fiammetta83, ты, черт возьми, справилась.

Господи, она в одиночку убила двоих людей Романо. Это свидетельствует о том, насколько я невменяем, потому что это, вне всякого сомнения, самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел. Если раньше эта женщина держала меня за горло, то теперь она держит меня за яйца.

Взгляд Софи обращается к полу, ее губы приоткрываются, и она становится еще бледнее. Она смотрит на двух головорезов, залитых кровью, их безжизненные глаза смотрят в потолок. Я думаю, она только сейчас начинает осознавать, что сделала. То, что она была вынуждена сделать, потому что меня здесь не было.

Я поднимаю ее с пола и несу на улицу, как раз вовремя, чтобы несколько внедорожников с визгом остановились.

Данте выскакивает из первого, затем явно расслабляется с облегчением.

— Mio Dio, fratello84, что, блять, здесь произошло?

— Романо мертв, вот что произошло. Пригласите сюда обычную команду по уборке и скажи Пьетро, чтобы он отдал утку мистеру Уиллоби по соседству. В противном случае я не хочу, чтобы соседи тревожились. Я отвезу Софи домой.

— Si85. С ней все в порядке? С тобой все в порядке, Софи?

Данте смотрит на нее, его глаза все еще широко раскрыты от шока и тревоги. Должно быть, он рассчитывал на худшее, когда не смог связаться со мной.

— Привет, Данте, — хрипит она.

Его взгляд сразу же падает на ее шею.

— Дерьмо. — он достает свой телефон. — Я вызову доктора, чтобы он приехал в твой пентхаус.

— Grazie86, Данте. — я иду к одной из машин, затем оборачиваюсь. — А что насчет нашего друга?

— В безопасности, как моллюск, и уже в воздухе, — говорит он, встречаясь со мной взглядом.

Хоть я и испытываю облегчение, но не могу не приподнять бровь. Данте никогда раньше не ослушивался моего приказа.

— Романо был на свободе. Кроме того, я знал, что ты не это имел в виду, fratello87. В тебе говорила обида.

Что-то в лице Данте говорит мне, что он знает, как это — хотеть сорваться, когда болит. Я благодарно киваю ему и направляюсь к машине.

Как только я усаживаю Софи на заднее сиденье внедорожника, она шепчет:

— Мигель Рамирес.

— Что?

— Один из этих мужчин был моим клиентом. И я убила его.

— Подожди-ка. Ты знала одного из людей Романо?

— Он… — она делает паузу, — был моим клиентом тем утром в понедельник.

— Заносчивый пацан с Уолл-стрит? Серьезно?

— Ага. Только Мигель был не просто человеком Романо. Он был членом Картеля. Марию, Викторию и, судя по всему, меня должны были продать Картелю в тот момент, когда Лео сдался по приказу Романо.

— Что?

Я знал, что Романо достаточно развратен, чтобы превратить Марию в одну из своих шлюх, но продать их Картелю?

Она поднимает на меня стеклянные глаза.

— Ты спас меня, Нико. Ты появился в моем офисе в то самое утро, когда Мигель хотел меня похитить. И каждый последующий день они планировали мое похищение, но ты был рядом.

— Малышка. Я уверен, что результат был бы таким же, как сегодня вечером. Ты бы убила его.

— Я бы попыталась дать ему отпор. Но тебя бы не было рядом, и ты бы не спас меня, когда я бы действительно в этом нуждалась.

Я залезаю на заднее сиденье, где, как мне известно, Данте всегда держит бутылки с водой, откручиваю крышку одной, затем предлагаю ее Софи, как раз в тот момент, когда Данте садится за руль и молча начинает ехать.

Софи притихла в моих объятиях на пару минут, а потом начинает рыдать.

— Боже мой, я убила своего клиента.

— Он не оставил тебе выбора, детка.

Я не оставил тебе выбора.

Чувство вины убивает меня. Никогда в жизни я не испытывал такого желания встать на колени и умолять о прощении за то, что меня не было рядом, когда я должен был быть. Я глажу ее спину, шепча успокаивающие слова.

Когда рыдания утихают, я смотрю в ее затравленные глаза.

— Я думаю, этому терапевту понадобится терапия.

Она кивает.

— Я тоже так думаю.

— Мне очень жаль, любимая. — выпаливаю я.

Она смотрит на меня.

— За что?

— За то, что я сомневался в тебе.

Если бы я этого не сделал, ничего бы не произошло. У нее не было бы синяков на шее, крови на руках, пятен на одежде от убитых ею мужчин.

Она продолжает смотреть на меня, шестеренки явно крутятся у нее в голове, но неудивительно, что я понятия не имею, о чем она думает.

— Ты проверил свою голосовую почту? — спрашивает она.

— Нет, пока нет, — отвечаю я.

Ее брови хмурятся.

— Тогда что же поменяло твое решение?

— Ты, — честно отвечаю я ей.

Ее брови хмурятся еще сильнее.

— Я понял, что доверяю тебе. Меня сбили мои прошлые переживания. Я должен был стараться лучше.

Напряжение спадает с нее, и она кивает.

— Все в порядке, Нико, я понимаю. Ты вернулся — вот что важно.

— Так просто? — дразню я. — Я был уверен, что мне придется молить о прощении всю дорогу до Гармонии и обратно.

Она улыбается. Ее тело дрожит, и она все еще слишком бледна, но улыбка искренняя. Она тянется ко мне, сокращая пространство между нами.

— Ты можешь начать умолять завтра. Сегодня ночью ты мне нужен слишком сильно.