темпераментные песни. В это время огонь перемахнул последние несколько горок и устремился по склону к берегу реки.

Перед тем как подняться из-за холмов, огонь на короткое время притих, колышущееся волнами, закручивающееся спиралью пламя нырнуло в узкую долину и пропало из виду, исчез как будто и дрожащий гул от пламени, стоявший до этого в воздухе, опаляющий жар тоже немного ослабел. Но это затишье длилось очень недолго, а затем с треском и грохотом языки огня внезапно вырвались из-за ближайшего холма.

Песни из динамиков прекратились, вместо них аккомпанементом конвульсивному ритму пламени звучал теперь режущий ухо пронзительный высокочастотный свист.

А пламя росло, росло, росло и поднялось уже так, что его основание было на уровне крон деревьев. Если оно станет так подниматься ещё дальше, то улетит в небо, станет заревом и понемногу рассеется… Все затаили дыхание и замерли, глядя на взмывающее ввысь пламя. В его разрушительной мощи была великая красота, легко подчинившая себе и заставившая трепетать в резонансе сердца взбудораженных до помешательства людей этой сумбурной эпохи. Как зачарованные, не в силах отвести взгляд, они с неподдельной радостью и восхищением смотрели на бешено рвущееся вверх пламя!

Поднимающиеся вверх языки огня создавали разрежение внизу, у поверхности земли, лёгкое удушье от нехватки кислорода увеличивало эйфорию. Сначала люди вытягивали шеи, потом начали становиться на цыпочки, тоже рвались туда, вверх; все были как во сне, со счастливыми лицами, все находились под властью какого-то пьянящего безумия.

Однако точно так же, как и многие другие эпизоды этой эпохи, такой подъём и взлёт не могли длиться вечно. Само пламя, тянувшее за собой массу всего тяжёлого, не могло вечно стремиться вверх; оно подобно гигантской волне, увлекаемой разрежённым воздухом, доходило в высоте до определённого предела, а потом замирало. Налетел горизонтальный поток воздуха, обжигающе-горячий, тяжёлый, и всем весом придавил к самой земле стоявшую на цыпочках и вытягивавшую шеи толпу.

Воздух содрогнулся ещё сильнее, захохотал отрывистым эхом.

Эта гигантская волна пламени обрушилась! Она упала на большой кусок леса, зажатый между речным берегом и горой. Здесь деревья уже не загорались одно за другим, много сотен огромных древесных крон одновременно вспыхнули, превратившись в слепящий огненный шар. Потом только пламя охватило нижний ярус леса и поползло во все стороны.

Пожар двигался так резво, что очень скоро в узкой долине образовался вакуум, даже самому огню там нечем было дышать. Пламя яростно взметнулось ещё раз и сникло, стали видны обглоданные огнём деревья. У этих деревьев весь верх был чёрный и обгорелый, однако ветви и хвоя в нижней части были только опалены жаром и от этого сверкали ещё более яркой зеленью. Пожар уменьшался, опадал, казалось, он вот-вот потухнет. Опрокинутые волной жара на землю люди понемногу приходили в себя, но с новым свежим потоком воздуха пламя опять загудело.

Сначала вспыхнуло, взорвалось и разлетелось одно дерево, в мгновение ока уже на множестве деревьев снова пылало и рвалось вверх огненное море. Не то что лес, казалось, сам воздух от жара готов взорваться!

Люди, словно кем-то невидимым схваченные за горло, стали задыхаться, снова мощная волна горячего воздуха прижала их до самой земли. Кое-кто пытался храбро встать во весь рост, подобно героям из кинофильмов про войну, высоко вскинув руку в призыве, но поднять руку им удавалось не выше собственной груди, после чего они ничком валились на землю.

Толпа разбегалась по шоссе в обе стороны по узкому ущелью. Только отбежав до тех мест, откуда пожар ещё не высосал воздух, они останавливались. В это время огонь уже перешёл с густых верхушек деревьев на речной берег. Тут пожар опять захлебнулся и замедлился. Когда он разгорелся снова, больше не было густых крон, на которых он мог бы устроить свой буйный танец. Поэтому огненный дракон спустился с небес на землю. Одно за другим тысячелетние деревья вспыхивали снизу вверх, словно гигантские факелы. Продвижение огня несколько замедлилось, он теперь шёл вперёд не спеша, но свободно, размашисто и ещё уверенней. Деревья пылали снизу доверху, их значительная часть гасла после того, как обгорали ветки и хвоя. Но огромные стволы сосен, в которых много смолы, после того как сгорали полностью их ветки, начинали пылать ещё яростнее.

Эти стволы, словно заряженные порохом, то и дело с треском взрывались огненными шарами. Вслед за каждой такой ослепительной вспышкой во все стороны разлетались горящие куски дерева. Время от времени из этого огненного шара выстреливал целый сгусток огня и летел далеко в сторону. Сосны взрывались всё чаще, какие-то огненные сгустки стали перелетать реку, которая в этом месте была шириной метров тридцать-сорок, поджигая лес на другом её берегу.

Самые первые несколько очагов возгорания были потушены самоотверженно бросившимися туда героями. Однако в таком сильно разреженном воздухе большинство людей укрылось далеко отсюда, все эти настоящие герои скоро повалились на землю и лежали, как вытащенные из воды рыбы, судорожно хватая воздух широко разинутыми ртами.

Старина Вэй тоже валялся между ними и в перерывах между попытками дышать приговаривал: «Я же предупреждал… Я же предупреждал…»

Только теперь вспомнили, когда картина была перед глазами, что он действительно предупреждал.

Сразу много рук протянулось в его сторону:

– А теперь что делать?

Он в безысходности помотал головой:

– Что теперь можно сделать? Не спрашивайте меня, всем надо спасаться…

Старину Вэя подняли и все вместе выбрались в безопасное место.

В горной долине на минуту всё стихло, а потом горящая старая сосна взорвалась ещё одним мощным взрывом, и гигантский, разделившийся в полёте на три части огненный шар долетел и упал в густые кроны. Уже было догоравший огонь нашёл себе новое пространство и бойко пополз дальше.

Старину Вэя призвали на импровизированный временный командный пункт в машине скорой помощи; недавно обвинявшее его в преступлениях начальство теперь смотрело умоляющими глазами.

Старина Вэй был старый солдат, воевал, он сказал:

– С огнём в рукопашной не победить. Отступать надо.

– Как отступать? Бежать, что ли?

– Это не бегство, вы сами видите, что к такому сильному огню даже подойти нельзя, надо отступить и найти подходящий рельеф, сделать защитную полосу и преградить огню путь.

– До какого места отступать? Какую защитную полосу? – В голосах спрашивавших уже не было гневных обвинительных интонаций, как на допросе.

Лежавший на сиденье тяжело дышащий старина Вэй сел, выпрямился и сказал:

– Извините, если нечётко выразился. Смысл защитной полосы в том, чтобы перерезать сплошной лес, вырубить деревья и оставить пустое место, которое огонь не сможет преодолеть. Я понимаю, что вы хотите сказать: