Впереди лежали поваленные деревья – а ведь совершенно неслышал треска, когда они рушились…

Мазур перевалил гребень – и оказался на иной планете, чужой,враждебной.

Распадка было не узнать. Никаких прежних ориентиров, толькокрутые склоны остались прежними, но повсюду – поваленный лес, а те деревья, чтоуцелели, покосились все до единого, чернеют гротескными телеграфными столбами.И склоны, и распадок покрылись слоем серо-черного пепла, от которого там и сямлениво поднимались струйки дыма. И – никакого пожара. Сухой термический удар,превративший распадок в мертвую зону, черно-серое кладбище для людей идеревьев…

На месте зимовья – куча опаленных бревен. Мазур прошел ещеметров пятьдесят, невольно замедляя шаг. У него не хватило духу приблизитьсявплотную, не хватило, и все тут. То, что лежало на месте бивуака, напоминалодаже не трупы, а грубые заготовки для манекенов, абстрактные скульптуры,сложенные из головешек. Видимо, тут вдобавок ко всему рванул весь их боезапас,патроны и гранаты, в одну секунду. Не было смерти. Только черно-серые нелепыекуклы, имевшие отдаленное сходство с человеческими фигурами, – и то невсе…

«Вакуумные бомбы средней мощности», – трезво,отстранение подумал он. «Сухой» взрыв, в мгновение выжегший весь кислород,испепеливший и человеческую плоть, и деревья. Работал кто-то решительный, снемалой властью, такие бомбы – это вам не гранаты, которыми без хлопот можетзатариться даже энергичный прапорщик, но и не ядерные заряды, конечно. Впределах возможностей среднего генерала.

Голова все еще была совершенно пустая. В коленках появиласьлегонькая пакостная дрожь: он отчетливо представил, что обязан жизнью чистойслучайности, которой не в силах предусмотреть лучший стратег. Случайности… и,косвенным образом, этой паршивке, собравшейся поболтать по спутниковой связи сневедомыми друзьями.

Нельзя сказать, что сей факт моментально переполнил егосердце жаркой благодарностью к Джен. Не было времени на лирику, да и желаниявсплакнуть у нее на груди крупными слезами благодарности не было никакого.Желание имелось одно – побыстрее убираться отсюда…

Он побежал к выходу из распадка, с радостью углядев, чтовзрыв туда не распространился. Перепрыгивая через поваленные стволы, ломясь подымящемуся пеплу, выскочил к нормальной земле, к нормальным, не поувеченнымсоснам. Тишина стояла, словно где-нибудь на Памире: лесные обитатели еще долгобудут приходить в себя после таких событий…

Быстро отыскал импровизированный тайник, кинул в рюкзаксиний пакет и в том же темпе кинулся назад. Вряд ли с вертолета высадят десант– но все равно, нужно хватать мешки, вокзал отходит…

Джен пришла в себя – настолько, что уже сидела на корточкахи увлеченно, яростно пыталась распутать зубами веревку на запястьях, стольвсецело предавшись этому сложному занятию, что приближения Мазура не услышалавовсе. Мазур легонько тронул ее тугое бедро носком ботинка. Она вскинула голову– в глазах стоял такой страх и злость, что Мазуру, говоря откровенно, на мигзахотелось попросту пристрелить напарницу во избежание новых жизненныхсложностей. Но, к чести российских морских офицеров, идея эта тут жеулетучилась, не получив дальнейшего развития.

– Брось, – сказал Мазур. – Все равно не получится.Те еще узелки.

– Руки же затекут…

– Не беспокойся, – сказал Мазур неласково. – Узлыхитрые, не сдавливают… – он отвязал второй конец веревки от сосенки. –Вставай, Русалка, и побежали…

– Но…

– …тебя во все дырки! – рявкнул он, теряятерпение. – Они погибли, тебе ясно? Наши, ваши, все до одного.

– Значит, вертолет…

– Умница, – сказал Мазур нетерпеливо. – Золотаяголова. Вертолет швырнул бомбу… Ходу!

Дернул за веревку. Ей поневоле пришлось вскочить. Глянув накомпас и прикинув хрен к носу, Мазур размашистым шагом направился насеверо-северо-восток, крепко зажав в левой руке конец веревки. Помощницапрокурора – или кто она там – тащилась следом, ругаясь под нос, иные из этихсловечек, как помнил Мазур, произнесенные на улице вслух, в добром десяткештатов привели бы прямехонько к судье и денежному штрафу.

– Ну хватит! – взмолилась она наконец. – Идиотствокакое-то, я же тебе не корова… Развяжи руки, упаду!

– Ладно, – сказал он, на ходу вынимая нож. –Только предупреждаю сразу: при малейшей попытке взбрыкнуть пристукну сразу.

Разрезал веревку и старательно спрятал ее в карман, чтобы неоставить ни малейшего следа. Дернул подбородком:

– Шагай вперед, и в темпе, подруга, в темпе…

– Куда мы идем?

– В пространство, – сказал Мазур (к сожалению,по-английски это звучало гораздо суше, без всяких шутливых подтекстов).

– А точнее?

– Заткнись.

– В чем я виновата?

– Заткнись, говорю! – прорычал он. – Потомпоговорим, это я тебе гарантирую…

Она умолкла. Мазур решил, что пришла пора испробоватьпроцессор в действии, повозился с ним немного и пришел к выводу, что следуетотклониться чуть восточнее. Прием был старый, но столько раз срабатывал впрошлом, учитывая инерцию человеческого мышления, что мог сойти и на сей раз.Темнее всего – под пламенем свечи. И те, кто хочет уничтожить кассеты вместе сосвидетелями, и те, кто мечтает кассеты захватить, вряд ли быстро свыкнутся смыслью, что беглецы возвращаются к «Заимке»… Здесь, правда, куча нюансов:невозможно узнать, кто считает всех членов группы мертвыми, а кто пока ещеполагает диверсантов живыми. Действия противника предугадать совершенноневозможно. Люди с вертолета, правда, уверены, что погибли все – но ведьнеизвестно в точности, сколько высоких недоговорившихся сторон заняты охотой,черт, ничего толком и не вычислишь…

В совершеннейшем молчании они прошагали километров восемь.Мазур угрюмо констатировал, что ситуация предельно идиотская. Прежде всего, ониоснащены едва ли не лучше, чем экспедиция Стэнли, отправившегося на поискиЛивингстона в африканские дебри. Есть отличная прочная одежда, в которой незамерзнешь и холодной сентябрьской ночью. Бронежилеты, компас, безотказныйпроцессор, автомат и два пистолета с солидным запасом патронов – плюс двеосколочных гранаты и одна «Заря». Невероятно питательный сухой паек, которогопри разумной экономии хватит недели на две. Фляжка спирта. Документы. Приемник,позволяющий моментально засечь радиопереговоры в опасной близости. Бинокль.Универсальный нож диверсанта, пусть и не из тех, стреляющих, но в хозяйствевесьма полезный. Сигарет, правда, мало, а денег нет ни рубля, но все равно, насудьбу плакаться грех – пещера Аладдина, Голконда…

Это в активе. К сожалению, пассив, если и не превращает тебяв банкрота, оптимизма тоже не прибавляет. Даже если допустить, что «точка три»не засвечена (а знают о ней лишь Глаголев и Кацуба), достигнув ее, сделаешьдаже не полдела – так, четвертушечку Насколько трудно, почти невероятно будетсцапать в тайге двух человек, настолько легко установить плотный бредень вобитаемых местах. Вот там-то «соседи» – на своем поле, во всеоружии, при всехбогатых возможностях. Прием памятен по первому разу (да и по богатому прошломуопыту): ничего не подозревающая милиция получит ориентировку на двух особоопасных рецидивистов, которые украли ядерную боеголовку с затерянной в тайгеракетной базы и волокут ее в рюкзаке к китайской границе, чтобы толкнуть запотвердевшие юани. Что-нибудь вроде. С напором на невероятную опасность дляобщества и разрешением применять оружие на поражение, едва объекты появятся впрорези прицела…